Город на 60-й параллели

60-я параллель северной широты, на которой мы располагаемся, оборачивается двумя календарными эффектами.

Один — наша, как сказал бы Карл Маркс, «дифференциальная рента по плодородию». Шампань — шампанское, Сургут — нефть и газ, Петербург — белые ночи.

Белые ночи как туристический аттракцион — один из удачнейших примеров маркетинга. В конце концов скандинавские столицы, Карелия и Архангельск демонстрируют тот же эффект, а миллионы приезжих едут именно к нам, выстраиваются в ночные очереди от Аничкова моста до пристани со львами.

Деньги в городскую казну принесли Федор Достоевский с его элегической повестью и Лукино Висконти с его экранизацией (Жан Маре, Мария Шелл, Марчелло Мастроянни передвигаются в фильме на гондолах) — «Серебряный лев» Венецианского фестиваля. С тех пор город маркирован на туристической карте: Неаполь — Везувий, Нью-Йорк — небоскребы, Петербург — белые ночи.

Другая особенность, которую рекламировать не принято, — темные осенние вечера. Николай I употребил картечь против декабристов, потому что в 16 часов на Сенатской площади уже смеркалось и бунтовщики могли бы просочиться через кольцо сторонников правительства и уйти партизанить.

Несмотря на все напасти, пожаловаться на летний туристический поток мы не можем. Стало на порядки меньше иностранцев и на столько же больше соотечественников — едут просвещенные москвичи, сибиряки, уральцы, те, кто привык в прошлом раз в году ездить в Венецию, Барселону, Прагу. Анталью нам не заменить, европейскую архитектуру и живопись — пожалуйста. Большинство из приезжих у нас не первый раз, но Петербург способен удивлять не только хрестоматийным.

В разы больше групп и одиночек бродят теперь там, куда прежде посетители обзорных экскурсий не добирались — на Каменном и Аптекарском островах, в Коломне, в районе Таврического сада, на линиях Васильевского. Популярны выставки в Манеже, «Севкабеле», «Галерее „К“»: люди бродят по «Новой Голландии», пьют вино во дворах «Ленполиграфмаша», перебирают новинки в «Подписных изданиях».

Да и Новый Петербург, который у нас принято, чаще всего заслуженно, ругать, становится более привлекательным.

Мощная архитектура Западного скоростного диаметра, и открывающиеся с эстакады виды взморья. Обновленные форты Кронштадта. Эллипс «Газпром-арены» и самый высокий в Европе небоскреб. Вполне европейская архитектура «Петровской доминанты» Евгения Подгорнова и Ильи Филимонова, «Дома Бенуа» Сергея Чобана.

Встали на причал туристические кораблики и катера, метелица заметает, с неба капают наши типические осадки — то ли снег, то ли дождь. Двигаться приходится перебежками. Рабочий день прошел — красоту не разглядеть.

Преодоление туристического безвременья — давняя и никогда по-настоящему не удававшаяся Смольному задача. Событийный туризм у нас не идет отчасти из собственного нерадения: какие выставки отметили юбилеи коронации — трехсотлетний и двухсотлетний — первого и последнего русских императоров, двухсотлетие и столетие последнего разрушительного наводнения, столетие переименования Петрограда в Ленинград? Что касается больших фестивалей — нам с Москвой не сравниться.

В 1997 году Борис Ельцин отнял у Пятого канала федеральное вещание и передал его московской «Культуре». И чтобы нас утешить, назвал Петербург «культурной столицей». Но это симулякр, фантом, по крайней мере с 1918 года. У них и Шаман, и Газманов, и Инстасамка — у нас за все отдувается Татьяна Буланова. В Москве на порядки больше, чем у нас, театров, издательств, огромные киностудии, множество телевизионных каналов, конкурсов. В первопрестольной теперь и Гергиев, и Нагиев, и Шнуров, и Хабенский.

Петербург никогда не победит Москву в обилии больших, финансируемых в основном казной, культурных новостных поводов. Наши победы всегда строились не на культуре, а на контркультуре. На московских Розовых и Погодиных мы отвечали Володиными и Шварцами, на Евтушенко — Бродским, на Аксенова — Довлатовым. Мы — город рок-клуба, «Митьков», «Второй культуры».

Москвичи едут сюда в странные малые музеи — что музей-квартиру Анны Ахматовой, что «Полторы комнаты» Бродского, что частный музей в последней квартире Григория Распутина. Пространство Seno и разнообразные удовольствия «Брусницына». Бар-хопинг на улице Некрасова интереснее для них, чем путешествие по своим дорогущим ресторанам. Маленькие выставки в неприметных галереях, полулюбительские частные театры, поход на Уделку, чебурек «У Ларисы», лекции о чем-нибудь сложном и малопонятном, экскурсии в заброшенные особняки.

В самом большом и самом северном провинциальном городе Европы есть что показать. Хотя хотелось бы и настоящего Музея блокады, и восстановленных императорских конюшен, и роскошного музея техники в обновленном «Красном треугольнике», и фермерский рынок в Апраксином дворе. Но, думаю, обойдемся и так.