«Сегодня всё закончилось бы, может, и не в тот же вечер, но очень быстро». Игорь Мельцер — о том, как Роман Трахтенберг пришел и ушел из «Хали-Гали»

Сегодня, 20 ноября,  — 15 лет со дня смерти Романа Трахтенберга. Человека, всем доказавшего: даже матом выражаться можно гениально. Его звезда взошла в клубе «Хали-Гали», гости которого платили по несколько тысяч долларов, чтобы отрезать рыжую бородку Трахтенберга за особо обидные шутки ниже пояса. Попал же на сцену клуба грязных эстетов Роман благодаря тому, что вовремя спрятался за штору, в интервью с «Фонтанкой» вспомнил создатель «Хали-Гали» Игорь Мельцер.

Игорь Мельцер стал лауреатом премии «Фонтанки» Lemon Guide в номинации «Ресторатор-легенда». «Хали-Гали» он открыл в спальном районе Петербурга, недалеко от станции метро «Черная речка», в конце 1990-х. В маленьком клубе одновременно собирались чиновники, бизнесмены, богема и представители криминального мира. В эпоху скреп и политкорректности невозможно представить, как в России могло работать столь экстремальное заведение. С экстремальным шоу, экстремальным конферансом и экстремальными правилами для гостей и персонала. Спустя четверть века Игорь Мельцер продолжает делать бизнес в общепите: только теперь занимается столовыми, а для души у него есть маленький рыбный ресторан La Perla. Мы сидим у окошка La Perla, говорим о полезных свойствах морских ежей, а чтобы вызвать официанта, Мельцер время от времени поднимает руку и звонит в рынду.

— В свое время вы рассказывали, что «Хали-Гали» был придуман по четкому, хорошо продуманному плану. А может быть, на самом деле, это всё срослось благодаря стечению обстоятельств?

— Срослось благодаря случаю, но придумано всё было по четкому плану. Тот самый случай произошёл, когда план совместился с конкретным человеком, который пришел в уже идеологически оформленный проект. И в силу своего менталитета занял место недостающего пазла.

— Недостающий пазл — это Роман Трахтенберг. К его приходу «Хали-Гали» работал уже несколько месяцев?

— Да, уже несколько месяцев работал. Открывал же «Хали-Гали», чего теперь уже никто не помнит, в качестве ведущего Дмитрий Нагиев.

— И тоже матерился?

— Нет, он не матерился. Дмитрий работал в своей стандартной манере. А на открытии у нас играл «Чиж и Ко» и пели Александр Маршал и Полковник (Алексей Полковник Хрынов, лидер группы «Полковник и однополчане»).

«Хали-Гали» был построен по определенному принципу. Идея заключалась в том, чтобы сделать живую инсталляцию, которая складывается из предметов интерьера, каких-то надписей, света, одежды и поведения персонала, необходимости гостям производить какие-то действия… Персонал был одет очень вызывающе и при этом жестко. Использовали заклёпки, кожу, немецкие каски и в обязательном порядке — парики. Когда девушки приходили наниматься на работу, я им рассказывал правила. Во-первых, они должны были отказаться от своего имени. Собирались все сотрудники кабаре — от охранников до повара, девушку ставили на сцену и вслух обсуждали, что она из себя представляет, давали кликуху и вешали на нее бейджик с этим прозвищем. И дальше говорили, что если хоть кто-нибудь ее назовет по-другому на территории клуба, то этот человек тут же сядет за стол и из сотрудника станет гостем. И никогда больше не будет работать в «Хали-Гали».

— А зачем кличка?

— Потому что мы добивались того, чтобы человек, открывая дверь в «Хали-Гали», отрывался от своего стандартного образа и попадал в другой мир. И достигалось это с помощью каждой мелочи, которая была запланирована.

Прозвища давали разные, они не всегда были обидными. Одну девушку называли Летающая Табуретка. Потому что у нее были немножко великоват таз, довольно короткие ноги и она очень быстро двигалась. У другой было прозвище Вислые Сиськи.

— И после этого люди работали?

— Это было встречено большинством в штыки. Но система была абсолютно жесткая. Когда мы впервые набирали персонал, три четверти пытались обойти правила. И были мгновенно уволены. Но одна четверть осталась. Мы набрали людей заново. Вновь из новеньких осталась четверть. И когда мы дошли до того, что у нас в результате отбора осталось 60% людей, больше ничего никому не приходилось рассказывать и доказывать. Дальше, если кто-то вдруг появлялся в «Хали-Гали» и не хотел следовать правилам, то персонал его рвал на части в течение секунды. Во-вторых, мы дали официантам словарь и сказали, что общаться можно только с помощью 30 фраз.

— То есть прямо разговорник Эллочки-людоедки.

— Абсолютно. Все фразы были построены на основе мата. С течением времени разговорник стал богаче. Но принцип «ни одна фраза без мата» абсолютно жестко работал и дальше. И если вдруг кто-то разговаривал по-другому, то следовало мгновенное увольнение. Кроме того, были правила для гостей. Был запрещен вход трезвым.

— А как проверить?

— Мы и не проверяли. Купили чайники, попинали их ногами, чтобы они стали мятыми, и каждому на входе из чайника наливали водку. Не хочешь пить — не можешь войти.

— Это в счет включали?

— Нет, это был комплимент. Были и некоторые другие дополнительные правила. Так, например, любой мужчина мог получить скидку, соответствующую длине его пениса.

— Неужели пользовались?

— Регулярно, абсолютно регулярно этим пользовались. Не повально, но регулярно.

— Весь этот набор идей у вас появился благодаря видеосалонам 1990-х?

— Я даже ни разу не был в видеосалоне. Это всё сформировалось благодаря тому, что я где-то к 20 годам прочел всю зарубежную литературу, которая находилась в библиотеке Дома ученых. Там было очень много книг — мрачной депрессухи немецких писателей послевоенных и предвоенных лет. Ремарк тоже был, но не только Ремарк. Но в конечном итоге вся эта история родом с Репербана.

— А в Германии вы к тому моменту бывали или всё делалось по книжкам?

— Много раз. И на Репербане, и в Голландии в клубах с живым сексом. По факту мы счищали туристическую и коммерческую шелуху с немецких клубов, оставляя первоисточник. Таким образом был построен «Хали-Гали».

При составлении программы мы соблюдали принцип разнообразия. У нас были блондинки, брюнетки, рыжие, европейки, азиатки. Были стройные и, как теперь говорят, бодипозитивные. Разнообразие было и возрастное. К примеру, выступала девушка, которая была, скажем так, в стандартном возрасте для исполнения стриптиза, неплохо, кстати, танцевала. А вслед за ней выходила её двоюродная 56-летняя тётя 64-го размера.

Дальше выступали трансвеститы. А кроме трансвеститов, были артисты с полной хирургической переделкой.

— Кто-то снял шоу для истории? Я читал, что Парфенов к вам приходил?

— Был и Парфенов. И Малахов… К нам приезжала и достаточно известная программа из Голландии, которая по всему миру снимает экстремальные шоу.

— А что было раньше на месте «Хали-Гали»? И хороший ли это был в итоге бизнес?

— Изначально на этом месте был магазин. Открытие не было дорогим: многие предметы интерьера собирались по барахолкам. Все вложения мы окупили за 6 месяцев.

— Хороший срок!

— Да, но это сложилось благодаря тому, что потом появился Трахтенберг. Если бы не он, то нам, наверное, год пришлось «отбиваться» (окупать затраты). Почему я рассказываю про эти членомеры? Мы же пропагандировали свои правила, и был объявлен городской конкурс на лучшую татуировку на члене. Организатором был «Хали-Гали», а добровольным активистом стала представительница с Пушкинской, 10, по имени Волга-Волга.

Был нюанс, что мы идеологически с Пушкинской, 10, не совпадали никак, но они этого не понимали и очень радостно пошли участвовать в конкурсе. А «Хали-Гали» был очень маленьким: 48 посадочных мест — и это если прямо очень тесно садиться. А на этот конкурс пришло, наверное, человек 200.

— Участников?

— И желающих поучаствовать, и болельщиков, я думаю. В результате они набились как сельди в бочку, но все равно не поместились, и оставшиеся буянили на улице, кричали, что их обманули, потому что они приехали и хотят, чтобы их оценили, и еще они хотят пива.

— А участникам обещали пиво?

— Участникам обещали какой-то приз, сопоставимый на сегодняшний день где-то с 50 000 руб. Плюс к этому еще полагалось блюдо, подаваемое на сковороде очень большого диаметра. Оно называлось «Закрома Родины». А надо сказать, что готовили у нас сначала ужасно. Отвратительная кухня, отвратительное качество приготовления еды и отвратительная рецептура.

При этом на конкурсе были журналисты, которые брали у меня интервью. Мы тоже ели эти «Закрома Родины», и мне попался кусок мяса, который не было никакой возможности прожевать. И выплюнуть я тоже не мог, потому что сидел с журналистами. Поэтому я жевал, жевал, жевал, а так как прожевать его было невозможно, то отодвинул кусок себе за щеку. И в таком состоянии дальше продолжал разговаривать. А в это время в зале произошел взрыв недовольства. Во-первых, у нас появился победитель. Такой громадного размера гопник весь в коже, который поразил всех своими татуировками. Вместе со своей командой он сидел прямо перед сценой. Они получили свою большую сковородку мяса и захотели пива. Пиво у нас стоило недорого, как в среднем по городу, но они к этому были не готовы. И стали орать. И те, кто был на улице, тоже орали, что они не согласны с результатами конкурса, потому что не у всех замерили члены, а у них — больше и татуировки лучше. Поэтому всё обман и дайте нам пива, мяса и денег.

И Волга-Волга стала кричать, какой здесь ужасный менеджмент и руководитель этого клуба — полный идиот. И если она сейчас возьмет всё в свои руки, то она покажет, как можно всех рассадить и снять все недовольства. Кошмар, в общем. А ведущего Пушкинская, 10, привела с собой. И этим ведущим был Трахтенберг.

— Это был первый его приход?

— Да, и одет он был так, как всегда одевался до этого на выступлениях. Смокинг, бабочка, цилиндр. И он еще не был рыжим. Был вот такой классический ведущий. И когда вся эта заваруха началась, он просто испугался и спрятался за штору, потому что понял: сейчас будут бить.

Надо сказать, что у нас изначально была на дверях охрана, но она не была рассчитана на то, чтобы справиться с 200 гопниками. И я, понимая, что клуб сейчас просто разнесут, позвонил и вызвал подкрепление. И к тому моменту, когда всё бурлило по-настоящему, подкрепление подъехало. Тут я вылез на сцену, которая в «Хали-Гали» возвышалась над залом, и более-менее вежливо стал говорить, что вы находитесь в частном заведении, в котором действуют определенные цены, они средние по городу, и никакого смысла буянить нет, а те, кто не поместились сегодня, могут прийти завтра, и мы проведем повторный конкурс. Говорить же мне было сложно, потому что, напомню, у меня за щекой по-прежнему был кусок мяса. И вот победитель, перед которым стояла эта огромная сковорода, посмотрел на меня и сказал: «Ты… (нецензурно), вафлю из-за щеки убери, прежде чем с людьми разговаривать».

— Есть ли у этой истории хеппи-энд?

— Тогда я выдвинул вперед этот недоеденный и недожеванный кусок мяса и выплюнул его в середину сковороды и сказал: «Слушайте, гопники, весь этот клуб уже оцеплен. Вы все тут похожи друг на друга, потому что вы все — один большой кусок говна. Мы вас сейчас выведем во двор, расстреляем, и никому за это ничего не будет».

— И что после этого было?

— Они испугались. Времена-то были непростые.

— Это же 1997-й?

— Да-да, 1997-й! И их под рученьки всех вывели. Некоторым особо отличившимся «насыпали люлей», и всё затихло. А я это всё сопровождал ещё очень грубой нецензурной лексикой. И когда весь сброд ушёл, из-за занавески возник Трахтенберг, который сказал: «Игорь Юрьевич, а что, здесь так можно разговаривать с людьми?» Я ответил, что с открытия клуба только так здесь и можно разговаривать. Тогда он сказал, что всегда мечтал найти такое место, где можно стать центральной фигурой, и можно ли остаться в качестве конферансье? Я согласился. И Трахтенберг сказал: «Тогда скажите, что я должен говорить. Я хочу столько-то денег и чтобы у меня каждый день было 150 грамм коньяка».

— Скромные желания, в общем!

— Да. Мы ударили по рукам, и я ему написал вступительную речь, которую он потом говорил 7 лет. Программная речь, где говорилось, что мы рады вас видеть в «Хали-Гали», и здесь можно всё, кроме того, что делать нельзя. Вы можете пить, есть, блевать, трахаться, разговаривать матом, ссать в утку под стол. И если вы нравитесь нашим бабам, то вы можете их трогать за любые места. Но вы не можете их трогать за любые места, если вы им не нравитесь. А если вы будете делать то, что здесь делать нельзя, то мы вас будем очень сильно избивать. В этом не было ни слова лжи, потому что на входе в «Хали-Гали» стояли люди, которые просто мечтали о том моменте, когда они смогут кого-нибудь побить.

— Правильно понимаю, что в какой-то момент в клубе стала появляться достаточно премиальная публика?

— Абсолютно. Есть люди, имена которых я до сих пор не могу озвучить, но, к примеру, у нас бывал Альфред Кох.

— Правда это или апокриф, что он отрезал бородку Трахтенбергу?

— Он два раза отрезал бороду Трахтенбергу.

— Один раз — я еще понимаю. Трахтенберг наехал, сказал Коху что-то обидное и поплатился. Но Кох не только заплатил за бороду, но и пришел еще раз.

— Он отрезал бороду Трахтенберга первый раз за три тысячи долларов, а второй раз — за пять тысяч долларов.

— Это была самая дорогая позиция в меню?

— Это был пункт, по которому можно было торговаться. А после этих двух раз мы ввели позицию в меню.

Потом был такой очень известный в свое время персонаж генерал Дима — человек, который занимался выводом войск из Восточной Европы (этому герою посвящена книга «Генерал Дима. Карьера. Тюрьма. Любовь», изданная в 1999 году издательством «Совершенно секретно»). Он приходил со своей женой (по сведениям из открытых источников, генерал Дима был женат 13 раз), смотрел шоу, а в это время за этим же столом сотрудники, желавшие принять в этом участие, вступали в близость с его женой.

— В нынешнее время представить, что такое может происходить в легальном поле, вообще невозможно.

— Вообще невозможно. Надо дополнительно сказать, что туалет для гостей находился на сцене. Для того чтобы попасть в туалет, нужно было выйти на сцену и в микрофон рассказать, какова цель посещения. Надо сказать, что туалет одновременно являлся местом для переодевания наших девушек, которые выступали на сцене. Кроме того, он был снабжен балетными поручнями, чтобы можно было удобнее вступать в сексуальную связь.

— Экстрим!

— А когда человек заглядывал в туалет, он обнаруживал, что там находятся девушки, которые красятся и переодеваются перед предстоящим стриптизом. Девушки встречали входящего словами: «Молодой человек, если вы просто пописать, то не стесняйтесь, но если хотите, то можем даже и подержать…»

— Это всё возможно, только если человек очень сильно пьян! И как на это шли сотрудники?

— Для тех сотрудников, которые остались после всех отборов, это была естественная, а не театральная норма поведения. Мне даже приходилось регулировать их в сторону ограничений действий.

— А публика насколько была разной? Ведь, наверно, ходили не только такие, как Альфред Кох…

— На входе в «Хали-Гали» стояла серьезная охрана. Сотрудники говорили: «Уважаемые гости, сдайте оружие». А тогда многие ходили с оружием, и порой это были люди достаточно опасные. Сдавали и холодное оружие, и огнестрельное, а дальше уже заходили внутрь.

— Наличие большого количества опасных клиентов как-то влияло на жизнь владельца заведения?

— Дело в том, что в те времена практически любой бизнесмен сталкивался, скажем так, с разными людьми. И происходящее не выходило за рамки привычного. Концентрация у нас была повышенная, но количество в качество не переходило. И потом, люди приходили отдыхать, то есть клуб был своеобразной территорией мира, где чиновники, бизнесмены, представители правоохранительных органов и представители криминала именно в этот момент друг друга не трогали.

— Насколько вам самому активно приходилось принимать во всем участие?

— Я никогда не принимал участия ни в чем, кроме как в организации процесса и приемке номеров. Я представлял такую худкомиссию: следил за тем, какая будет программа, какие артисты должны выступать, сколько у них номеров и что им делать нельзя. Потому что были такие артисты, которые хотели это делать.

— Они выходили даже за рамки «Хали-Гали»?

— Могу рассказать один случай. Приходит человек и предлагает: хочу взять рыболовный крюк для ловли океанической рыбы и большим молотком пробить себе на сцене член насквозь. И попросил за это 500 долларов. Я ответил, что 500 долларов в наш бюджет не укладывается. И тогда он предложил другие вещи: большой иглой протыкать себе насквозь щеку, язык и следующую щеку. И с таким номером он у нас остался. Через какое-то время он снова подходит: «Все-таки хочу это сделать». Я ответил: знаешь, это твое желание, а не мое желание как бизнесмена, потому что это слишком экстремально и не каждый готов такое увидеть на сцене. Но в связи с тем, что ты у нас уже давно работаешь, я готов тебе пойти навстречу. И просто чтобы тебе не было обидно, готов дать за это 50 долларов.

— И это случилось?

— Да. Но не очень по плану. Он взял большой крючок, но только со спиленным цевьем, чтобы его можно было вынуть. Мы сделали постановочный номер, подобрали сопровождающую музыку, поставили хороший театральный свет и в пару ему дали девушку, которая во время всего этого действия должна была мастурбировать с помощью фаллоимитатора.

И вот начался номер, он взял этот большущий крючок, который был в два раза больше, чем его член, и большой молоток, а доска как для мяса была уже приготовлена. Положил, ударил по крюку, пробил… И дальше сделал то, что мы не планировали: привязал молоток длинной бечёвкой к крючку. И начал крутиться, как дервиш (некоторые детали опускаем). Крючок стал разрезать член пополам, как язык змеи. Кровь хлещет, он в экстазе крутится, люди замерли… Хорошо, что среагировал охранник: бросился на сцену, сбил его с ног и тем самым сохранил ему органы.

— На этом его работа закончилась?

— Нет, он подлечился, где-то полтора месяца, и пришел дальше работать.

— А какие зарплаты в то время были в «Хали-Гали»? Например, зарплата Трахтенберга?

— 13 тысяч долларов в месяц. Плюс чаевые. В итоге он зарабатывал до 20 тысяч долларов.

— Много лет прошло. А про кого-то вы знаете, кто чем занимается?

— Шеф-повар Серж Фери работает в Сочи. У девочек-официанток всё по-разному сложилось. Кто-то вышел замуж, кто-то подсел на наркотики. У меня такое ощущение, что чаще было плохо, чем хорошо. Все-таки это ломало психику людей.

— Спустя несколько лет маленький клуб трансформировался в большое роскошное кабаре. Сейчас как вы к этому шагу относитесь? Это было неизбежно или?..

— Это была моя мания величия. Неправильная оценка происходящего. Мне хотелось больше эстетики, хотелось двигаться в сторону классического кабаре. Пусть и экстремального, но больше похожего на то, что происходило с подобным бизнесом в той же Германии. Где из андеграунда всё выходило в мейнстрим. Но в наших реалиях это был неправильный ход, хотя на коротком промежутке времени денег в большом кабаре стало гораздо больше, чем до этого. И в виде денежного оборота, и в виде чистой прибыли. А дальше я столкнулся с тем, что Москва зовет…

— Я буквально прочитал: «Наехали москвичи, которые хотели забрать Трахтенберга». Это реально был именно наезд или просто переманили за еще большие деньги?

— Его переманили тем, что ему предложили долю. Предложили сделать на Ленинградском шоссе клуб, который назвали «Трахтенберг-кафе». Но они не учли того, что Трахтенберг не имел отношения ни к созданию кабаре, ни к формату шоу.

С его точки зрения, люди приходили на него, и если его самого было много, то это было хорошо. А с моей точки зрения: люди приходили на него, но хорошо было в том случае, если его было меньше, чем им хотелось. Потому что людям должно было не хватить Трахтенберга, чтобы они пришли еще раз.

И вот это правило, как только он стал сам себе хозяином, он сломал. Его стало слишком много, и им наелись. То есть в результате москвичи, забрав Трахтенберга, не получили аналогичного результата. А сам он получил долю в бизнесе, но сам бизнес быстро стал убыточным. Была и еще одна причина. В Петербурге я внимательно следил за тем, в каких проектах он участвует. Так как мы работали на премиальную публику, то я запрещал ему участвовать в чем-то непремиальном. А когда он уехал в Москву, то стал работать на канале «МузТВ» в шоу для студентов. Но невозможно в клубе работать на премиальную публику, а по телевизору этими же самыми шутками делиться со студентами. Кто-то из них в итоге обязательно отпадет. И всё пошло не в ту сторону.

— После «Хали-Гали» у вас были и другие проекты разной степени экстремальности. Например, свингер-клуб, который, правда, так и не открылся.

— Этот проект появился после одного случая в «Хали-Гали». В нем участвовал певец, который написал «Зеленоглазое такси». Олег Кваша. Ему было уже за 40 на тот момент, он хотел жениться, и у него была невеста, которая занималась реставрацией икон. Очень традиционных взглядов девушка. Воцерковленная. Ей нравился Кваша, но она его укоряла за тот образ жизни, который он ведет. А Кваше нравился «Хали-Гали», он несколько раз там выступал, считая, что у клуба есть эстетическая основа, которая перевешивает всё, и на самом деле заведение приличное. А тут ко мне приехал ныне покойный зампредседателя комитета по экономике и торговле города Санкт-Петербурга Арсений Иванович Фомин с предложением: «Я знаю, что вы никогда не закрываете клуб, но к нам приезжает сообщество бизнесменов, которые живут в разных странах. Они хотят устроить закрытую вечеринку в нашем городе. И они хотели бы, чтобы вы включили их в свое шоу. Я вас очень прошу, так как это прекрасная реклама для нашего города — культурной столицы. Пойдите нам навстречу».

Я сказал, конечно, и ко мне пришли люди, которых я раньше не знал. В этот вечер клуб закрыли, а я со своей стороны решил сделать тоже подарок — добавить в шоу выступление Кваши. Который сказал, что у него есть невеста и он хотел бы ей показать, что на самом деле в «Хали-Гали» ничего страшного нет. Мы дали ему место прямо у сцены, чтобы его было видно со всех сторон зала. Дальше пришли гости, причем все женщины были одеты в мужскую одежду, а все мужчины — в женскую.

— Бедная невеста Кваши!

— Соответственно, они участвовали в стриптизе, только в стриптизе наоборот. Мужчины исполняли женский стриптиз, а женщины — мужской. И все при этом изрядно употребляли алкоголь. И тут вышел Кваша со своим «Зеленоглазым такси». Он для этого вечера купил себе новый лайковый пиджак. Начал петь, и тут на сцену вылез один из гостей, одетый в стринги, пояс и чулки, схватил Квашу за шиворот и стал вертеться с ним на шесте… Пиджак порвался, и Кваша улетел в партер. В общем, он с девушкой расстался. А вся эта компания поехала дальше: после «Хали-Гали» они сняли пентхаус в «Прибалтийской» и с собой забрали Трахтенберга. Который на следующий день сказал: «Игорь Юрьевич, знаете, я очень много уже в жизни видел, но то, что творили ваши друзья, — это было страшно».

— Правильно я где-то прочитал, что вы изначально учились на филфаке, то есть собирались быть школьным учителем?

— Нет-нет. Я учился на факультете дефектологии, психологии и реабилитации слепых и слабовидящих. Конкурс там был хороший, люди поступали по несколько лет. Но я поступил с первого раза по нескольким причинам. Во-первых, туда шло очень мало мужчин. Во-вторых, я, ещё будучи школьником, на одной вечеринке танцевал с замдекана этого факультета. А в-третьих, там работала моя двоюродная сестра, которая впоследствии стала деканом этого факультета.

— Сплошной блат!

— Я поступил достаточно легко и просто, но долго там не протянул, поскольку увлекался рисунком — помесью реализма и экспрессионизма. Ходил учиться в частном порядке в «Муху». Учился я за деньги родителей, которые однажды сказали, что деньги у них закончились. И тут мне как раз пришло время подумать, что дальше делать с армией. А в то время был Афганистан. В общем, отец у меня был очень известным в городе гипнотизером и психиатром, и он помог мне…

— Перевестись?

— Не перевестись, а получить белый билет. А после белого билета надо было шесть месяцев болеть и не возвращаться в институт. Сидеть дома мне не хотелось, и он меня устроил, опять же по великому блату, на мясокомбинат.

— Это как сейчас устроить топ-менеджером в «Газпроме».

— Я пришел туда на должность грузчика. Мне сказали, что зарплата у меня будет 120 рублей. В то время инженер после вуза получал как раз 120 рублей. А еще мне сказали, что мне будут давать дополнительно три рубля в день. Я не поверил. Три рубля на 20 рабочих дней — это 60 рублей, для студента — огромные деньги. С какой стати кто-то мне будет их давать?!

Через два месяца меня перевели на другую должность, я стал весовщиком мяса по сортам для всех ресторанов, столовых и кафе Калининского и Красногвардейского районов. И стал зарабатывать немножечко больше, чем профессор в университете, где я учился.

Через шесть месяцев я сказал: «Товарищи, спасибо большое, я пошел учиться». Мне ответили: «Ты вернешься, и твое место остается за тобой».

— И оказались правы?

— Да, я вернулся в вуз и осознал полную бессмысленность дальнейшего пребывания там с точки зрения экономики и карьеры. В Советском Союзе люди свою жизнь планировали заранее. После института — зарплата 125 рублей. Через пять-шесть лет — 180 рублей. Потом, если повезло и продвинулся по служебной лестнице, — 250, а если очень хорошо продвинулся — 350. Через 20 лет купил дачу, квартиру. Вот жизненный план. А тут получалось, что я встану на свое рабочее место и получу завтра 500 рублей.

— Но это было и опасно в то же время?

— Наверное, это было опасно, но соблазн был велик. И я вернулся обратно. И вот что произошло. Деньги-то я заработал на свое дальнейшее обучение в «Мухе». Но постоянное нахождение на мясокомбинате с кровью отрезало у меня фантазию. Я не мог больше заниматься сюрреализмом, мог писать только натюрморты и пейзажи. Потому что связь с космосом прекратилась от слова совсем. Я в те времена ездил в общественном транспорте, и когда заходил в автобус, то еще шесть месяцев после мясокомбината во время давки люди от меня отступали на полметра.

—???

—  Запах крови!

— А еще вы работали в баре на дискотеке. Можете про нее рассказать?

— Это был 1986 год. Дискотека в ДК Горького. Она была построена следующим образом. На первом этаже были гардероб и техническая комната, где стояли моторы от вентиляции. На втором этаже находился буфет, а на третьем — непосредственно танцпол. Чтобы попасть на дискотеку, нужно было минут 40 простоять в очереди.

В баре на дискотеке у меня был талантливый наставник, человек абсолютно ангельского вида — с наивными голубыми глазами и волнистыми светлыми волосами. Лицо как у ангела на картинах, где они сидят, сложив ручки. Только рожа у этого ангела была красная, потому что работа вредная.

Так вот, мой наставник сделал следующее. Дал денег рабочим, которые ремонтировали зал дискотеки, чтобы они заколотили рамы самыми большими гвоздями. Чтобы их можно было открыть только вместе с окнами.

Потом он пошел к электрикам и сказал: «Ребята, поставьте мне в подсобку бара прерыватель вентиляции, которая на дискотеке работает». Дальше он купил в магазине 300-литровую эмалированную ванну и тоже поставил ее в подсобке.

В те времена коктейли должны были делать так же, как и сейчас. Приходит гость, делает заказ, бармен смешивает коктейль и красиво его подает. Но в связи с тем, что это была дискотека, на которой плясали 300 человек, то это было бы слишком долго, поэтому две симпатичные девушки с высшим образованием замешивали коктейли в этой ванне.

— А алкоголь в коктейли входил?

— Нет, это же горбачевские времена! Девушки подходили: «Андрюша, коктейль готов». А у него в холодильнике всегда стояла бутылочка водки и маленькая рюмочка, наверное, грамм 20. Он брал рюмочку, подходил к ванне, зачерпывал, смотрел на свет, капельку дегустировал, полоскал во рту, а дальше: тьфу — выплевывал обратно в ванну и командовал: «Разливайте!» Я ему говорил: «Андрей, я всё понимаю, но ты зачерпнул в свою рюмочку 20 г, перед тобой 300 л коктейля. Объясни, зачем ты плюешь вот эти 20 г обратно в ванну?»

Он отвечал: «Мельцер, ты не понимаешь! Если ты так будешь думать, то никогда не станешь нормальным торговым работником. Это деньги!!!»

Девушки выстраивали длинный ряд столов, на столы ставились подносы, а на подносы — пустые длинные стаканы. Они зачерпывали коктейль чайниками и, не поднимая носика, быстро разливали. Часть попадала в стакан, часть — в поднос, подносы обратно выливались в ванну, оттуда — в чайники, и так — пока вся ванна не разливалась.

В коктейли шли консервированные фрукты, которые были в советские времена большим дефицитом. Бармен Андрей по великому блату получил консервированные фрукты, но уверенности в том, что он их получит еще раз, не было. Поэтому фрукты сильно экономились. И для того чтобы они не съедались, было запрещено иметь в баре ложечки, вилочки, ножички. А трубочки должны были быть самые тонкие, а стаканы самые длинные. Всё было сделано таким образом, чтобы фрукты были сложнодоставаемым продуктом.

Когда все это было розлито, Андрюша выключал подачу воздуха на дискотеке, и буквально через 15 минут весь народ — потный и жаркий — скатывался с 3-го этажа на 2-й, образуя большущую очередь. В баре было два вида напитков. Был коктейль и был сок лимонный. Этот сок приходил в трехлитровых банках, банки вскрывались, и в сок не добавлялось ничего, кроме лимонной кислоты. Целая ложка на каждую трехлитровую банку. А он и без того был кислый, а после этого становился непереносимо кислым. У него было два достоинства: его нельзя было пить и он больше не портился, потому что лимонная кислота — прекрасный консервант.

Соответственно, люди покупали лимонный сок, пробовали и понимали, что это просто невозможно пить. Стаканы оставались, всё это уносилось, сливалось обратно в банки и снова закупоривалось. В общем, сок жил очень долго. А коктейли выпивали, но было шоу, на которое Андрей приглашал своих друзей со словами: давайте поспорим, что сейчас вот эти симпатичные и культурные девушки начнут бить стаканами себе по лицу. А девушки пытались достать фрукты, но у них не получалось. Тогда они стакан брали в руки, переворачивали и очень тихонечко пальчиком ток-ток-ток. Но фрукты-то прилипли ко дну! Дальше они делали ток-ток-ток посильнее, потом стучали изо всех сил, но фрукты все равно не вываливались. А возвращались обратно, вынимались из стаканов, промывались и на ночь отправлялись в холодильник. Эти фрукты назывались шаттлом, поскольку они были многоразового использования.

— Что было дальше с этим ангелом?

— Ну, во-первых, ангела еще в те времена уволили, и я в результате остался старшим барменом. А уволили за то, что он издевался над персоналом. Были такие правила, что когда грузчик приносил товар, то бармен ему за это давал какую-то небольшую денежку. Допустим, принес Андрею лоточек с 40 эклерами и стоит ждет. И дальше происходит диалог: «А чё ты ждёшь?» — «Андрюша, давай денежки, я эклеры принес». — «А чё я тебе должен давать? У нас Советский Союз, ты зарплату получаешь. Я за так денег не дам. Ты сделай что-нибудь!» — «А что мне сделать?» — «Ты хочешь от меня 50 копеек за то, что принес эклеры? А я тебе пять рублей дам! Жри 40 эклеров!»

— Неужели соглашались?

— Пять рублей для грузчика — большие деньги. А дальше Андрей звонил официантам в ресторане по соседству: «Ребята, идите. Я ставлю 25 рублей, у меня сейчас один метеор сожрет 40 эклеров». Грузчик ел 40 экземпляров, его увозили в больницу на промывание желудка, а Андрюша зарабатывал 25 рублей.

— Жестоко!

— Дальше — больше. Грузчик возвращался из больницы, выходил на работу и приносил в бар лоток с 60 бутербродами с твердокопченой колбасой. И опять диалог: «Чего ты стоишь?» — «Я колбасу принес!» — «На пять рублей, жри колбасу!»

То же самое повторилось! И тогда его вызвал директор и сказал: увольняйся!

Андрей удивился: «Я нормально работаю, выручки сдаю, все довольны, тебе бабло приношу». Но директор ему объяснил: «Нет, ты не понимаешь. Тебе дают работать, чтобы ты деньги зарабатывал, а ты над людьми измываешься». В общем, Андрюша заявление не написал, но в результате к нему пришла проверка.

А он на работе всегда был причесан, напомажен, духи, хрустящая белая рубашка, бабочка. Стойка в баре была очень-очень высокой. Но через дверь в барной стойке периодически уносили грязную посуду. В нее и ворвались проверяющие и обнаружили, что со стороны зала стоит вот такой красавец, а ниже он — голый. Под баром же сидит девушка и делает минет. И вот после этого он написал заявление.

Потом он не только перестал пить, но и возненавидел алкоголиков. У него был большой красивый дом за городом, в который он каждый вечер возвращался с работы через Красное Село. И если видел пьяного, который выходил на дорогу, то вместо того, чтобы затормозить, ударял по газам. Умышленно убивал людей. У него была очень запоминающаяся машина — «Волга 24-10». Это был 1991 год, иномарок еще практически не было. И однажды его подстерегли, прокололи шины и сожгли вместе с машиной. Опознали только по зубам.

— Ужасная история! Совсем короткие вопросы. Правильно я прочитал, что Хали-Гали — это ваше видоизмененное студенческое прозвище?

— И да, и нет. Прозвище у меня было Эстет х… Поэтому «Хали-Гали» назывался «просто маленький бар, или Клуб грязных эстетов».

— В итоге какой бизнес лучше: большие столовые или маленький бар?

— Я получал удовольствие от того бизнеса и сейчас получаю удовольствие от этого бизнеса. Тем более я работал ещё и на самом большом предприятии общественного питания Советского Союза — Кировской фабрике-кухне № 1. Кстати, бар был от неё. И уже тогда я постоянно варился в этом котле с технологиями, с передачей ответственности за товар из одного цеха в другой. И сейчас мне доставляет удовольствие построить правильную технологическую цепочку и всю цепочку продаж.

— Мне кажется, в современной столовой кормят лучше, чем в «Хали-Гали»?

— Лучше, чем в первом «Хали-Гали» точно.

— У людей по-прежнему есть запрос на «Хали-Гали»?

— Если бы мне сейчас предложили этим заняться, я бы отказался, потому что времена поменялись. Всё закончилось бы, может, и не в тот же вечер, но закончилось бы быстро. Причём буквально лишением свободы.

Время от времени мне задают вопросы, хотелось бы мне еще раз пройти через всё это, оказаться в тех временах… Знаете, в Евангелии, когда сатана говорит Иисусу, чтобы он шагнул со скалы, Иисус отвечает: «Не искушай Господа Бога твоего».