Он улетел и не обещал вернуться: в прокате магическая драма «Птица» с Каннского фестиваля

Компания «Про: взгляд» 28 ноября выпускает в российский прокат картину каннской лауреатки Андреа Арнольд «Птица». Взлетело ли кино, соединяющее социальную проблематику и магический реализм, — рассказывает обозреватель «Фонтанки».

Районы, кварталы, только не наши, а английские: кентская глушь. В обшарпанном, но живописном сквоте живет двенадцатилетняя Бейли (Никия Адамс) со своим молодым папашей Багом (уморительный Барри Кеоган, звезда «Солтберна») и старшим сводным братом Хантером (Джейсон Буда). Из всей компании Бейли выглядит самой зрелой, хотя все старшие к ней относятся снисходительно: вот Хантер — «действительно взрослый», любит зависать с местной шпаной и уже заделал ребенка своей девушке.

Покрытый татуировками Баг парень незлой, но больше смахивает на еще одного непутевого брата, чем на отца. В один прекрасный день он сообщает Бейли, что намерен жениться на девушке, с которой встречался всего-то три месяца, и она переедет жить к ним. То, что денег на свадьбу нет, не проблема: Баг завёл какую-то невероятную жабу из Америки, которая будет вырабатывать галлюциногенную слизь, если включать ей Coldplay. Когда он настаивает, чтоб Бейли надела на свадьбу немыслимого уродства платье с принтом фиолетового леопарда, для Бейли это уже перебор: она убегает бродить по улицам и пустырям.

Фильмы Андреа Арнольдс и раньше были полны реалий английского захолустья и рабочего класса, заглядывающего на социальное дно. Она знает эту жизнь не понаслышке: сама родилась в Кенте, маме было 16, а отцу — 17. Так что в Бейли, конечно, есть много автобиографического, и непрофессиональная актриса Никия Адамс (это её первый фильм!) вот эту сосредоточенную углубленность самой Арнольдс транслирует блестяще.

Похоже, больше всего она любит снимать на телефон: в фильм то и дело внезапно врываются её меланхоличные видеозарисовки. Улица сквозь пыльное стекло, нелепый танец Хантера, пустые поля, на которых шумит ветер. С природой вообще проще: она не принимает идиотских решений, не пристаёт, с ней можно молчать. Бейли окружают животные: от татуировок насекомых, которыми сплошь забил свою кожу Баг (и сам-то он в переводе просто «Жук»), до пресловутой жабы, мертвого шмеля на окне, изящных бабочек. Из Тарковского в фильм заглянет белая лошадь, из фон Триера заскочит лисичка. И птицы, конечно, много птиц: выразительная чайка и очень умный ворон, у которого в фильме даже свой отдельный эпизод.

Из тишины полей на Бейли буквально вылетает худой невысокий человек (Франц Роговский), почему-то в юбке. Он как будто не совсем понимает, где он оказался, у него нет вещей, кроме старого рюкзака, он не пользуется телефоном. Он тоже Птица — просто его так зовут. Птица и всё. Бейли сначала пугается, потом злится, а потом завораживается этим залётным персонажем: слишком он непохож на всё, что её окружает. Она отправляется следом за Птицей, который явно ищет что-то или кого-то.

С этого момента фильм начинает все больше уходить в странность — правда, не сказать, чтоб он с самого начала был чистым реализмом, социалочкой. Вот Багу вроде бы нет дела до воспитания детей — а все-таки он их любит, умеет об этом говорить, словно пять лет был в терапии. А главное, каким-то волшебным образом семья функционирует, не распадается. Или граффити на стенах трущоб, которые снимает Бейли: там написано не что-нибудь, не всякая похабщина, а «надежда» или «не волнуйся».

При этом, к счастью, «Птица» не становится слащавым «добрым кино» в духе Тиграна Кеосаяна или лубком «Любить по-английски». У режиссера Арнольдс нет никаких иллюзий, и создавать их она тоже не намерена. Здесь есть и равнодушие, и нищета, и жестокость, как в тошнотворном бойфренде-абьюзере, которого себе нашла мама Бейли. Это, скорее, про степень чувствительности: мир, сложный и печальный, все равно как будто становится живым и трепетно отзывается на эмоции Бейли; люди несовершенны, но какая-то нежность к ним покрывает это.

Сам Птица тоже, конечно, небывалый для реалистической драмы персонаж: вообще-то, в наши дни зрителю логично, скорее, запереживать, если с несовершеннолетней девочкой в глуши вдруг заговаривает взрослый парень. Арнольдс, конечно, играет с этими ожиданиями. Но её титульный герой настолько необычен и вырван из контекста, что наша настороженность, как и Бейли, быстро растворяется. Франц Роговский — немецкий актер, работавший с Михаэлем Ханеке и Терренсом Маликом. Он еще и танцовщик, и своему герою придал осанку и пластику не то балетную, не то действительно какую-то птичью. Эта роль — из тех, которую лет на десять раньше могли бы исполнить Хоакин Феникс или Эдди Редмейн; наивных, как дети, чудных, будто зачарованных мужчин. Сравнивали Роговского и с Бруно Ганцем в вендерсовском «Небе над Берлином»; в «Птице», кажется, есть прямые цитаты оттуда, но углубляться в это сравнение будет совсем уж спойлером.

У самой Арнольдс тоже можно вспомнить аналог Птицы: Хитклифф из «Грозового перевала», совершенно неожиданной её экранизации викторианского романа. И там у неё на вересковых пустошах точно так же шумел ветер, как здесь. Будто и не прошло двести лет. Правда, в отличие от героя Роговского, Хитклифф в «Перевале» измучен, мстителен и жесток, но его ценность в том, что он не похож ни на что привычное. Печальный и притягивающий силуэт, знак чего-то совершенно иного в знакомом мире. Что именно он символизирует в фильме Арнольдс — одиночество, взросление или детство, поэзию жизни или нездешнюю магию — сказать сложно, и это, может, и к лучшему. Непонятно даже, есть ли он на самом деле или снится Бейли. Но сон кончается, и ты просыпаешься взрослой, и надо надеть дурацкое платье в фиолетового леопарда, хотя и очень не хочется.

Матвей Пирогов, специально для «Фонтанки.ру»