«Словно детектив или квест». Петербурженка исследовала прошлое своей семьи до XVII века и теперь консультирует других

В библиотечной системе имени Лермонтова этой осенью запустили проект «Лермонтовка. Генеалогия». Сотрудники четырёх библиотек в центре Петербурга помогают горожанам найти в архивах информацию о своих корнях. Этот проект начала женщина, которая исследовала прошлое собственной семьи до XVII века и построила генеалогическое древо на две тысячи человек. «Фонтанка» поговорила с ней.

Дарья Мандур работает в межрайонной централизованной библиотечной системе имени Лермонтова два года. До этого училась на дизайнера информационной среды в Политехе, ездила по обмену во Францию, в Ecole de communication visuelle (Школу визуальных искусств), работала дизайнером и копирайтером. Интересоваться поиском через архивы начала в свои 20 лет, помогая своему дедушке, а занялась этим вплотную в 2022 году. Сейчас ей 38, и в ходе изучения прошлого она продолжает находить новых родственников. В библиотеку женщина пришла на позицию специалиста по связям с общественностью, а в 2023 году нашел поддержку ее проект “Лермонтовка. Генеалогия”, сейчас она им руководит. Дарья консультирует людей по изучению родословной, работает с их запросами в петербургские архивы и организует лекции для начинающих.

— Сколько вам времени понадобилось, чтобы построить свое семейное древо на две тысячи человек и дойти до 1650-х годов рождения?

— Около двух лет. Но вообще генеалогия — это такая история, в которой нет конца. Этим можно заниматься всю жизнь: узнавать подробности, расширять семейное древо.

— Многие услуги, связанные с архивами, платные. Вы оценивали, во сколько вам обошелся такой результат, этот этап поиска?

— Я не считала общую сумму. Но точно могу сказать, что я покупала 9 ДНК-тестов для своих родственников и каждый стоил около пяти−шести тысяч рублей. То есть только они обошлись мне почти в шестьдесят тысяч рублей. Иногда запросы в архивы тоже стоили около шести тысяч рублей за один раз.

С помощью ДНК-тестов я находила родственников, это везение. Не всегда это возможно. Но мои родственники, как и я, были заинтересованы в генеалогии, у них даже были собственные наработки. Один из них не был заинтересован, но показал мне старинные фотографии моих предков, которые я никогда не видела. Я нашла пятиюродных, шестиюродных родственников.

— Какие интересные и неожиданные связи вам удалось установить во время поиска своих корней?

— Открылась удивительная история: среди моих прямых предков по двум веткам есть священники. При этом раньше я слышала от своей бабушки историю о том, что её бабушка в детстве нянчила поповских детей и якобы очень плохо относилась к священникам. И сама бабушка нелестно о них отзывалась. Теперь мне не у кого уже уточнить. Но я поняла, что бабушка моей бабушки проводила время с теми детьми не просто так, а потому что была их родственницей. Вероятно, на самом деле она относилась к ним нормально. Просто в советское время на связи с религией появилась стигма, и такое восприятие прошлого могло быть защитной реакцией. А, может быть, бабушка скрывала свое родство со священниками. Из той ветки семьи никто не пережил революцию: кто репрессирован, кто убит. Людей с такой фамилией, как у них, не осталось в России. Поэтому когда я проследила их историю до XVII века — это было удивительное открытие.

— Чтобы исследовать глубже, чем 1650-е, нужны другого рода документы?

— Да. Первые документы, которые я нашла практически по всем своим веткам - это первые ревизские сказки, в которых для налогообложения учитывали всех крестьян. Так мне удалось установить члена семьи 1650 года рождения. До этого таких документов не было. Поэтому двинуться дальше, если в семье крестьяне, становится сложнее. Самые древние документы у нас хранятся в Москве, в Государственном архиве древних актов, к ним ограниченный доступ и ожидание может составить несколько лет. Впрочем, там есть упрощенный доступ к микрофильмам на плёнке: можно записаться на посещение и отсматривать их в архиве.

— Каков спектр бесплатных возможностей для поиска по архивам? Насколько далеко можно так продвинуться?

— Запросы в архивы обычно платные. Если пользоваться бесплатным поиском по петербургским архивам, который есть в библиотеках, то в некоторых случаях можно продвинуться до конца XVIII века. Это если мы говорим о крестьянах. Что касается дворян, знатных людей — там другие документы.

— В чем особенности поиска, если предки были знатными?

— В случае с дворянами сложнее перейти революционный период, “найти концы”. Но если удастся это сделать, установить имена таких предков, то дальше проще. О них можно собирать информацию из газет. А газеты хорошо сохранились, они оцифрованы.

— Поисковые системы в Интернете, как, например, поиск по архивам через «Яндекс» или сайт петербургских архивов — это не то же самое, что и поиск через внутреннюю систему в библиотеках? Нельзя с тем же успехом забить фамилию, имя, отчество и искать?

— «Яндекс архивы» — это прекрасное начинание. Там нейросети расшифровывают документы, поэтому очень хороший поиск. Но количество архивов, которые сотрудничают с сервисом, ограничено, и Петербурга там нет. Есть Москва и Московская область (а также Оренбургская, Астраханская, Омская, всего 16 регионов. — Прим. ред.).

А в петербургских архивах онлайн нет полноценного поиска по именам. Надо знать, где именно искать: найти ту церковь, которая нужна, временные рамки, получить книжку и в электронном виде ее листать.

В библиотеках Петербурга установлена программа с доступом к внутренней архивной системе, ее нет онлайн. Это сквозной проиндексированный поиск, как у «Яндекса», но только по Петербургу. Пока только с 1900 по 1924 год. За другие периоды доступ к документам есть, но по ним нет такого поиска. Соответственно, их нужно листать вручную и знать, где именно искать. Большинство людей не знает. Если есть данные, в какой деревне Ленобласти и на какой улице жили предки, то можно предположить, в какую церковь они ходили — открыть метрическую книгу этой церкви и найти нужное имя.

— Рассказывая о своем опыте поиска, вы говорили, что в случае с крестьянами часто фамилии либо не было в документах, либо она менялась. Как вообще тогда понять, что речь именно о родственнике, а не о ком-то другом?

Всегда есть опасность, что во время исследования и погружения вглубь где-то может закрасться ошибка. Но крестьяне были обложены налогами со всех сторон и поэтому хорошо учтены. Чтобы не ошибиться, необходимо постепенно двигаться в глубину, не пропуская ни одного документа. От смерти — к браку этого человека, от брака — к рождению. Налоговые документы, ревизские сказки, оформляли каждые 15 лет, необходимо просмотреть каждую из них. Там указано, оставался человек на одном и том же месте в этот период или переехал.

Даже в одной деревне могут быть два человека с одинаковым именем. Поэтому приходится проверять также имена и отчества жены, детей, матери.

— В случае с историей вашей семьи, сколько регионов охватил поиск?

— Небольшой разброс. Кроме Петербурга и Ленобласти, Курская область. Она одна из самых сложных, поскольку там плохая сохранность документов из-за Второй мировой. У меня там тупики в основном. Ярославская область — прекрасно налажена работа в архиве, всё оцифровано. Человек, работая с ним, может за три вечера составить себе родословную до XVIII века легко, если предки не уезжали из региона. И Костромская область у меня. Я всё делаю дистанционно, из дома.

— С родственниками, которые таким образом находятся, вы поддерживаете общение?

— По-разному, с некоторыми — да. Я познакомилась с моей пятиюродной тетей, которая тоже живет в Петербурге, и мы теперь бываем друг у друга в гостях, дружим семьями. С кем-то изредка переписываемся, с кем-то поговорили один раз, показали друг другу фотографии и больше никогда не общались.

— Вы организуете лекции по генеалогии, на которых собираются полные залы слушателей. Какие люди чаще всего интересуются этой темой?

— Много людей старшего поколения, но есть и молодые, от 30 лет. Мне кажется, изучение прошлого своей семьи становится модным. Я часто вижу, как тридцатилетние задают пару вопросов, узнают, как много возможностей — и тут же увлекаются работой с архивами. В целом очень разные люди приходят на лекции и консультации. Есть религиозные люди, есть те, кто верят в карму или хотят закрыть гештальт — бывают очень необычные мотивации. Некоторые находятся на патриотическом подъеме и хотят прочувствовать принадлежность к своим корням, связь со страной, землей, историей. Кто-то начинает увлекаться, когда в семье появляются дети.

— На сегодня сколько людей обратились в библиотечную систему имени Лермонтова, чтобы сделать запрос в архив или получить консультацию в области генеалогии?

— Мы запустили проект 1 октября. За первые две недели было 150 обращений за помощью направить запрос в архив. Потом активность пошла на спад, сейчас около 30 запросов в неделю. Обычно один человек делает несколько запросов. К нам можно прийти, нам можно позвонить или написать по этому поводу через группу в ВК. Несколько сотрудников библиотечной системы прошли специальное обучение по работе с архивами, мы реализуем проект в сотрудничестве с архивным комитетом.

Я хочу сказать, что исследование истории своей семьи — это чрезвычайно захватывающе. Когда только начинаешь искать, может быть много тупиков, кажется, что всё сложно, ничего не понятно. Но потом процесс начинает нестись, как снежный ком. Одна информация тянет за собой другую.

Буквально на прошлой неделе у меня нашлось два новых родственника. А еще одна незнакомая женщина написала мне, увидев мой пост о поиске корней. Она поделилась, что встретила в документах необычную фамилию — и это оказалась фамилия моих родственников-священников, которая больше не существует в России. Женщина наткнулась на эту фамилию в метрической книге Марциальных Вод, это в Карелии. Я сама никогда бы туда не полезла. А она увидела фамилию, решила погуглить — и наткнулась на меня, написала мне, поделилась тем, что нашла. Там оказалась запись про человека, которого я давно искала. Но я не знала, что он в этих Марциальных Водах бывал. Вот такие бывают открытия, и это дофамин: иногда быстрый, иногда долгий. Невероятное удовольствие приносит решение таких задач, расследование, словно это детектив или квест. Это то, чем стоит заниматься.