«Корреспонденты по сенсациям». Вован и Лексус — о политической пранк-журналистике

С тех пор как Владимиру Путину пришлось извиняться за пранкеров Вована и Лексуса, позвонивших от его имени Элтону Джону, они не рискуют использовать имя президента в своих розыгрышах. Но провокационные диалоги с политиками и звездами продолжаются. Владимир Краснов и Алексей Столяров теперь обсуждают свои пранки с политологами в «Шоу Вована и Лексуса». Они рассказали «Фонтанке» о том, как забавные розыгрыши превратились в политическую пранк-журналистику.

— Всё начиналось весело, розыгрыши забавляли ваших поклонников. Теперь это политизированная пранк–журналистика. И аудитория стала иной. Кстати, какая вам нравится больше?

Алексей (А.). Когда начинали, это было хобби, развлечение и качество поклонников было другое. Тот юмор больше был рассчитан на массовую аудиторию. Теперь мы делаем более интеллектуальные вещи, интересные нам. Их смотрят и слушают люди с другим социальным статусом. И эта аудитория нам нравится больше.

— Теперь это совсем не юмор.

А. Ну некоторые в этом что-то смешное видят.

— Один из последних пранков — разговор с Майком Помпео. Что в нем веселого?

А. Как минимум то, что разговор велся от имени представителя Африки. Но я согласен, что где-то юмор есть, где-то его нет. К тому же у каждого свое чувство юмора.

— Когда это было хобби, чем вы занимались, где работали?

А. В разных коммерческих компаниях, в том числе в СМИ.

Владимир (В.). Я начал заниматься пранком в 2007-м. Тогда это был хулиганский подход, чисто поржать. И благодаря пранку как раз меня пригласили работать журналистом.

Мне как-то пришло в голову попробовать продать запись истории одного конфликта. Помните, может, в 2009 году Марат Сафин подрался в клубе с сыном Сергея Бондарчука. Я позвонил Сафину как Бондарчук-младший: «Ты за папу прячешься, забыл, что с тобой потом 20 человек приехали, а я от них отбивался ракеткой?» Этот материал увидели представители одного московского журнала и вышли на связь. Я стал удаленно с ними сотрудничать, мы им отдавали даже старые пранки, они делали из них истории.

А потом освободилось место, и мне предложили стать штатным журналистом. У меня должность в трудовой книжке — «корреспондент по сенсациям». Честно говоря, мне это быстро надоело: одни и те же персонажи, одни и те же герои — наша прима, например, которая нас продолжает радовать растяжкой.

— Когда вы встретились и начали работать вместе?

В. Это было знакомство по интернету. С начала 2000-х всех пранкеров в России объединял сайт, который Леша создал. Для 99% ребят это просто было развлечение, хулиганство. Они приходили, уходили. Там была какая-то конкуренция, свои звезды, а пранк всегда был анонимным. «Ютуб» я сделал только в 2013 году. Там мы работали уже вместе.

А. Мы просто обгоняли время. Если бы тот наш сайт существовал сейчас, он бы приносил большие деньги. Но тогда не было видеоплатформы, один пранк на 5 мегабайт качался 30 минут. Да и денег в интернете не было. Это было хобби и средство коммуникации.

— В массовом сознании ваша известность началась с «Ютуба». Даже не так, с 2014 года вас стали смотреть на «Ютубе» и тиражировать ваши пранки в центральных СМИ.

В. До «Ютуба» тоже были скандалы, вызванные пранками, например футбольными. Это была серия — с футболистами, тренерами, хоть я особо не интересовался футболом, так вышло. Громкие истории случились с Евгением Гинером, владельцем ЦСКА, с Виталием Мутко. В 2012 году Юрий Дудь*, он тогда был ведущим футбольного шоу «Удар головой» на «России-2», вручал мне награду как одному из тех, кто изменил российский футбол. А в 2011 году был председатель ЦИК Владимир Чуров, которого потом сняли. Так что известность уже тогда была, но, понятно, не такая, как с политическими пранками.

А. На нас обратили больше внимания серьезные СМИ, потому что стало меньше юмора и больше фактуры, эксклюзивной информации.

— Самое большое удивление из тех времен — то, что люди, которые с вами говорят, верят, что вы именно тот, кем назвались. Ну ладно еще, представляетесь Путиным иностранцу. А с россиянами как это прокатывает?

В. Мы представлялись Путиным только Элтону Джону. Кстати, есть на «Ютубе» человек (аноним), он публикует забавные разговоры: звонит от имени Путина мелким чиновникам, руководителям предприятий. Правда, верит ему меньше процента, остальные посылают.

А. Просто у большинства людей нет слуха. Вспомните мошеннические разводы на деньги, когда близкие родственники не подозревают, что разговаривают не с дочерью, внучкой. Это ситуации, в которых голос не играет роли.

— Мало того что с ними вы не меняете голос, еще и пургу метете. Когда я слушала разговор «Зеленского» с Джоан Роулинг, ожидала, что она вот-вот вас раскусит. И выражение лица у нее было снисходительным в ответ на все глупые предложения собеседника. Казалось, не может умный человек ничего не понять. Но нет.

А. А вы считаете ее умным человеком? Талантливый человек не то же самое, что умный. Она же месяца на два закрепила на своем сайте ссылку на наше шоу. С бабушками — «потомственными ведьмами», которые пели и плясали с волшебной палочкой и в футболках с надписями «Только Путин».

— Помните спор Жеглова и Шарапова в фильме «Место встречи изменить нельзя», сюжет с Кирпичом. Когда Кирпич не сумел украсть кошелек, его подкинули в карман. Шарапов назвал провокацию Жеглова шельмованием, а Жеглов доказывал, что вор должен сидеть в тюрьме, неважно каким способом его туда упрятать. Вы на чьей стороне — Жеглова или Шарапова?

А. Я буквально вчера пересматривал этот фильм. Моя личная позиция — прав Жеглов (Высоцкий). Но при каждом Жеглове должен быть Шарапов.

— После ваших пранков Людмилу Улицкую** и Андрея Макаревича*** признали иноагентами, Бориса Акунина**** — экстремистом и террористом. Рэпера Эдуарда Шарлота***** — тоже экстремистом и террористом, еще и посадили. Список можно продолжать. Ваши разговоры с ними — это не кошелек ли в карман Кирпичу?

А. Нет, это неправда. Они сами рассказывают нам всё.

В. Другое дело, если бы мы сказали «Давай, скажешь нам сейчас просто для прикола, что ты отправляешь деньги ВСУ» и он соглашается: «Ну для прикола скажу так». Или если бы мы вкладывали какой-то иной смысл в их слова. Мы задаем прямые вопросы: «Ты помогаешь ВСУ?» Он говорит: «Да, только никому об этом не говори».

А. Стоит вспомнить опять же, разве Кирпич не пытался украсть деньги у гражданки в трамвае? Пытался. А тут состав есть, факт есть — мы «не кладем кошелек в карман».

Что касается рэпера Шарлота, мы не причастны к его посадке нисколько. Его обвиняют чисто по роликам, которые он сам снял и выложил в Сеть. Зачем-то приехал в Россию, хотя мы намекали, что не стоит этого делать, потому что мы не хотели, конечно, чтобы он сел.

В. Понятно же, что он стал бы таким вот козлом отпущения, как говорится. У крупных артистов есть деньги, есть подушка безопасности, в отличие от него.

А. Я думаю, что мы в какой-то степени ему помогли, показав, что у него мозгов нет: он всё делал в невменяемом состоянии.

А. К сожалению, состояние невменяемости тянется у него долго. В интервью он говорит, что хочет стать историком, а любимая историческая книга — «Властелин колец». Мы даже, наверное, какое-то сочувствие к нему вызвали тем, что раскрыли его таким образом. К его уголовным делам мы не причастны.

В. На его месте должен быть какой-нибудь Акунин на самом деле.

— Он же не приехал в Россию.

А. Вот и сравните, кто умнее.

— Ваш канал называется «Политическое шоу Вована и Лексуса», жанр — пранк-журналистика. Он появился, когда закончилось фиглярство и хулиганство, вы осознанно ушли в политику и Владимир Путин наградил вас орденами Дружбы? И что это за жанр — пранк-журналистика?

А. Мы придумали этот жанр, когда нас спрашивали, как мы будем называться. То, что мы делаем, это не пранк (приколы типа с избиением людей на улице или «социальными экспериментами» с надеванием ведра на голову). И не журналистика. А мы решили их объединить.

В. Орден — это просто орден. Мы получили его этим летом. А пранк-журналистикой мы занимаемся много лет, с 2014 года. При этом даже в политических шоу развлечение сохраняется. Та же Роулинг, Шарлот*****, Дмитрий Быков******, наконец, это чистое развлечение. У нас была общая презентация — мы презентовали свою книгу, а он свою. Мы подошли к нему, хотели свою подарить, а он от нас убежал. Потом мы ему разными способами ее отправляли.

— То есть вы целенаправленно старались вызвать у него раздражение?

В. Не-ет. Если бы он взял, сказал спасибо, а зайдя за угол, выбросил в мусорник, это было бы нормально. Но для него это был некий акт — отказ от приема книги от нас. Вот если бы нам Дмитрий Быков книгу подарил, мы бы с радостью ее взяли. Тогда. Сейчас нет, уже нельзя.

А. Он ведь потом продолжил, говорил: «Ну кого они могут развести». Ну мы решили, давай проверим. И проверили: ему позвонил «глава офиса президента Украины Андрей Ермак».

— После того как Трампа избрали, кажется, что троллинга американских политиков стало меньше. Майк Помпео был после выборов последним.

А. В нашем политическом шоу каждую неделю что-то выходит. Но мы же не можем заниматься одной Америкой. Месяц-полтора назад, в период избирательной кампании у нас был глава комитета сената США по международным отношениям Бен Кардин. Он, кстати, сообщил в ФБР о разговоре с «экс-главой МИД Украины Дмитрием Кулебой». Был очень громкий скандал, все на ушах стояли, и вся мировая пресса писала про это.

— Прежде ваши розыгрыши часто показывали за рубежом. А что теперь?

А. Перестали показывать с 2022 года, до этого мы там на первых полосах были, а у The Sun — на обложке. Нас постоянно и британская, и американская пресса цитировала. Мы даже деньги получали от них.

— А почему вы не стали иноагентами?

А. Тогда еще не было закона об иноагентах, а теперь мы с ними не работаем. Ну и то, что мы делали, не было политикой.

В. Не совсем так. Что-то было из светской жизни, что-то из политики: Билли Айлиш, Камала Харрис и самое топовое — принц Гарри. После пранков с ними все британцы «гудели», все СМИ Мердока это цитировали, с нами сделали обложку. Со СМИ мы поддерживаем контакты до сих пор.

А. Ну как поддерживаем. Контент наш они не могут брать, как раньше: после пранка с Беном Уоллесом, министром обороны Великобритании им запретили вообще про нас писать. Что-то мы им скидываем и сейчас, в ответ получаем: «Круто» — и всё. Но на Западе всё равно пишут о нас периодически. Такер Карлсон нас цитировал постоянно и Трамп в свое прошлое президентство — ему это интересно.

— А в ваших планах нет ли пранка с Трампом, случайно?

В. Пусть приезжает, сделаем.

— Вы можете и позвонить ему. Вы же дозваниваетесь, до кого захотите.

В. Это миф. Почему до Байдена не дозвонились? Или до Шольца?

— А пытались?

В. Это очень сложно сделать в американской системе — не абы кто ведь, а целый Байден. Его защищают на высшем уровне. Есть персонажи, к которым очень сложно подобраться. Ну, может быть, выйдет на пенсию — будет проще, как это произошло с Джорджем Бушем — младшим, например.

В. «Гениальный» вопрос о том, как дозваниваемся, нас преследует уже два десятилетия. Последние годы стали задавать более философский, общий: «Как вам это всё удается?» Плюс: «Как удается выдать себя за другого человека?» Но если мы сейчас начнем об этом рассказывать, думаю, нам и дня не хватит.

— Чтобы разговаривать на равных с большим политиком, нужно быть в контексте того, о чем вам скажет ваш собеседник. Вы круглые сутки занимаетесь чтением новостей — западных, украинских, российских?

В. Тогда мы сошли бы с ума, наверное.

А. Я вчера потратил много часов на изучение вопроса по одному нашему собеседнику. Почитал разные точки зрения, интервью его — составил психологический портрет. Возвращаясь к «Месту встречи изменить нельзя»: у Жеглова были правила, которым мы тоже в своей работе следуем — запоминать детали, улыбаться своему собеседнику, показывать заинтересованность, расположить к себе. Вообще, чтобы собеседник поверил, нужно думать как он. Вчера мы с одним человеком общались, он использует ненормативную лексику, очень эмоциональный. И ты выбираешь его манеру речи, подстраиваешься. И материшься, да, чтобы он принимал тебя за своего, потому что иначе не будет контакта. Если собеседник цитирует фразы из какого-то фильма, ты должен его посмотреть. Я, по крайней мере, так делаю, чтобы понять, что ему может нравиться в принципе. А когда ты его к себе располагаешь, он более доверительно общается.

— Ваше шоу уникально в том смысле, что вы с гостями обсуждаете добытый вами же материал не самым привычным — не журналистским — способом. А это обсуждение в студии — оно для чего? Можно же посмотреть собственно видео, и достаточно.

А. В отличие от телевизионных ток-шоу, мы обсуждаем с гостями не статью в зарубежном журнале, а свой эксклюзивный материал. И понимаем, что в нем важно. Потому что многие журналисты главного не видят. Например, когда мы общались с сенатором Беном Кардином, он сказал, что Зеленский просил разрешения бить ATACMS не дальше 200 километров. А у нас до сих пор думают, что ракеты полетят на Москву. Мы делаем на этом акцент.

— Вы себя позиционируете сейчас как политических журналистов даже в работе со звездами?

В. Мы же ищем звезд, которые как раз влезли в политику. Роулинг, Стивен Кинг — они же не какие-то веселые люди, они делают политические заявления. Почему бы нам с ними не пообщаться? К тому же хочется как-то разнообразить материал и пообщаться не с политиками, а с людьми из других областей деятельности.

— Почему не разнообразить его пранками с отечественными героями? Например, с Дмитрием Медведевым? Или с российскими чиновниками?

В. С Дмитрием Медведевым «надо собраться за кружечкой пива», как говорил в нашем пранке Дэвид Линч про Путина и Зеленского. Хотя он без пранка прекрасен в своем телеграм-канале. Впрочем, не факт, что он сам там пишет. Может, нейросеть «Жириновский» это делает за него?

Пранки с чиновниками мы делали, когда на НТВ работали. В нашей программе были губернаторы и мэры, Архангельска, Ставрополя например. С ними скучно, они одинаковые все, будто звонишь одному и тому же человеку. Ответы стандартные: «Это всё злопыхатели виноваты, конкуренты, оппозиция. А на самом деле у нас всё хорошо». Российские чиновники и политики не такие интересные, как, допустим, какой-нибудь сенатор американский. Потому что международная политика гораздо интереснее, влияние на мировые процессы более захватывающе.

— Какие пранки вы считаете неудачными? Мне, например, кажется, что это разговор «Кличко» с Зеленским во время их конфликта. Интриги не получилось. Зеленский, по сути, не стал говорить с «мэром Киева», сказал ему что-то вроде «проспись, завтра поговорим». Вы даже традиционно «похулиганить» не успели.

А. Я не считаю его неудачным, потому что, во-первых, Зеленский трубку взял — это уже удача, когда ночью президент берет трубку. Во-вторых, он поверил, что говорит с Кличко. В-третьих, не стал говорить прямо о том, что уволит его на фоне слухов о конфликте.

В. Для нас неудача, это когда разговор не состоялся.

— Кому вы не дозвонились, не смогли поговорить?

А. Тот же Байден, например. Бывает, когда пытаешься с кем-то пообщаться, а тебя его аппарат (советники, помощники) вычисляют и не соединяют.

В. Чтобы прорваться к какому-то политику, надо сначала связаться с его окружением. Мы уже 10 лет объясняем, что у нас в 95% случаев нет прямых номеров телефонов. Иногда, установив контакт с одним политиком, просим его связать с другим. Но это получается редко, добираться до каждого из них приходится чаще всего неделю, может, несколько месяцев.

А. И даже если договоришься, приходится ждать. Потому что графики должны совпасть, человек должен к разговору подготовиться — ему пишут справку. Бывает, политик нам просто зачитывает такую справку, как Брежнев читал на встречах свои послания. А если какие-то уточняющие вопросы задаешь, он плывет, не знает ничего.

— Вы такое выкладываете в Сеть?

А. Выкладываем, чтобы показать, что человек ни в чем не разбирается.

В. У нас был пранк с министром обороны Швеции. Он засыпал практически во время разговора, типа мне всё равно, что происходит у нас в стране, кто там Северные потоки взорвал, это не мое дело, пусть другие расследуют.

В Европе сейчас очень много таких, к сожалению. Министра иностранных дел Финляндии в каморку посадили, сверху кондиционер. Она сидит и будто по бумажке читает.

— В каком-то из своих интервью вы сказали, что всякий раз, прежде чем кому-то звонить и готовиться к разговору, вы задаете себе вопрос, зачем? Зачем всё это?

А. Чтобы простые обыватели знали больше о том, что происходит в мире, причем получали достоверную информацию, а не официальную. Ту, на основании которой можно сделать свои выводы и какие-то прогнозы. На самом деле обо всем, что сейчас происходит в мире, было известно еще год назад: об этом рассказывали люди, с которыми мы общались. Генри Киссинджер рассказывал, например, о чем говорили в Америке по поводу переговоров и остановки военных действий на Украине. И как мы видим, всё так и происходит. Киссинджер — представитель глубинного государства Америки. Если человек входит в закрытый Бильдербергский клуб, рассказывает подробности о решении элит, к его мнению стоит прислушаться. А он говорил, что все западные страны решили не брать Украину в НАТО, но Украине об этом еще не сказали. Это же интересно, но ни на одном центральном канале не покажут. Нам он об этом рассказал лично.
Или Клаус Шваб, который возглавляет Давосский форум, — он со всеми с глазу на глаз обсуждает эти вопросы. Я думаю, его рассказ о плане по Украине «французскому экономисту Жаку Аттали» и о том, что о нем думают мировые лидеры, тоже стоит послушать. Тем более что они интервью особо не дают и в российских ток-шоу их не увидишь, разве что на NBC или на CNN.

— А вы уверены, что простой обыватель не ждет от шоу прежнего веселья, хулиганства? В некоторых сюжетах они есть, но уже мало.

А. Мы час разговаривали с политиками и где-то 3 минуты посмеялись. И массового поклонника почему-то именно эти 3 минуты веселья занимают. Но мы все-таки надеемся, что среди тех, кто нас слушает, за час, который мы посвятили той или иной персоне, многие найдут для себя что-то полезное.

В. Ну тут же еще вопрос, зачем мы делаем вот эти юморески — вставки. Чтобы показать, что политики — люди обычные, они не небожители. Для этого мы ставим их в дурацкие ситуации. Например, когда Томас Бах, президент МОК вместе с африканцем читал молитву Вовану и Лексусу, видно, какие люди управляют миром. Не думайте, что политики — супервыдающиеся персонажи.

— Вас часто спрашивают о причастности к секретным службам?

В. Да. Но уже появились новые конспирологические теории — видимо, ФСБ обсуждать надоело. Например, Шваб и Киссинджер никогда бы не сказали того, что наговорили нам, они очень умные. Это они специально нам дезинформацию скидывают.

Или еще: мы дозваниваемся дипстейту через некое тайное мировое пиар-агентство. Если политик хочет опубличить что-то секретное, он обращается в это агентство, чтобы оно связало его с нами. Получается, когда Генри Киссинджеру исполнилось 100 лет, он подумал, видимо, что зря жизнь прожил, не пообщавшись с Вованом и Лексусом. И за полгода до смерти исполнил свое последнее желание — рассказать нам про Украину, про то, какими будут мирные переговоры.

А. Эти конспирологи уйдут, появятся ученые, историки, которым будет интересно докопаться до правды. Послушают наши записи от первых лиц, а не их официальные интервью и на их основании поймут, как всё было на самом деле.

— А что у вас лежит в запасе?

А. Очень много мошенников. Это цикл. Нам нравится приглашать в студию человека, который пострадал от той или иной схемы, и рассказывать о них, чтобы предупредить других потенциальных жертв. Потому что мы в этом, я считаю, уже профессионалы. Несколько тысяч разговоров с мошенниками провели. Мы разделили их по психотипам, по схемам, беседуем по душам, не как мошенник с жертвой.

— Думаете, они разговаривают с вами искренне?

В. Конечно, сразу чувствуется, кого можно на откровенность вывести, кого нет. Усталость в голосе чувствуется, когда у мошенника сотый клиент за полдня. Один нам честно начал рассказывать: уже четыре года работаю, хочу на стройку уйти, надоело. На вопрос, почему не идешь воевать, отвечает: ну убьют же, не хочу. Не с кем поделиться человеку болью, а с жертвой можно.

— А рабочее время «проходит бездарно» в разговорах с вами.

А. Человек может звонить в разные регионы и 10 раз попадет к нам. Как-то один из них нас обматерил: «Не мешай работать».

Ирина Багликова, «Фонтанка.ру»

* Юрий Дудь признан иностранным агентом Минюстом РФ.

** Людмила Улицкая признана иностранным агентом Минюстом РФ.

*** Андрей Макаревич признан иностранным агентом Минюстом РФ.

**** Борис Акунин признан иностранным агентом Минюстом РФ, внесен в список террористов и экстремистов Росфинмониторинга.

***** Эдуард Шарлот внесен в список террористов и экстремистов Росфинмониторинга.

****** Дмитрий Быков признан иностранным агентом Минюстом РФ.