Год Милея

Год с небольшим назад профессор экономики и либертарианец Хавьер Милей выиграл президентские выборы в Аргентине. Шел он на них с радикальной рыночной программой. Егор Гайдар по сравнению с ним — жалкий приспособленец и искатель компромиссов. Что же за год удалось и не удалось сделать аргентинскому президенту?

Можно говорить о больших удачах. Однако и неудавшиеся пока свершения тоже есть. Начнем с первых.

Инфляция. Радикально снизилась в месячном исчислении (см. рис. 1 ниже)

В ноябре примерно 2,5 %. Почему же недоброжелатели из числа интервенционистов-государственников часто говорят, что не получилось? Они ссылаются на накопленную за год инфляцию, которая, по прогнозам МВФ, составит действительно колоссальные 230 %. Однако на следующий год та же организация прогнозирует 63 %, а на 2026 г. — 9 % (ровно столько, сколько в этом году в РФ, по данным Росстата). Так что смело занесем борьбу с инфляцией в успех Милея.

Федеральный бюджет. Вот уж не знаю, что важнее. Я бы поставил превращение бюджетного дефицита в профицит на первое место (см. рис. 2). Дело в том, что именно в этом заключается причина удачного противостояния инфляции.

Всякие хитрые приемы финансирования дефицита за счет выпуска государственных облигаций лишь откладывают взрыв инфляции. Об этом хорошо бы помнить странам, которые мы называем развитыми. Да, тянуть можно долго, годами. В зависимости от экономического потенциала и международной репутации страны. Но, как говорится, «сколько веревочка не вейся».

В недавнем интервью журналу Economist Милей сказал: «За шесть месяцев мы сократили расходы на 15 % ВВП. Никогда в истории человечества не было такого сокращения, тем более за столь короткий период». Что такое 15 % ВВП? Заложенные в российский бюджет военные расходы в 2025 г. (равные 40 % всех его расходов) составят 6,3 % ВВП.

Бюрократия. Долго думал, что поставить на третье место. И все-таки пусть будет радикальное сокращение бюрократии. Количество министерств уменьшилось с 19 до 9 (более чем вдвое!). Действительно, человек-бензопила, как себя называл Милей в предвыборной президентской гонке и неоднократно позировал с настоящей бензопилой. Вешал на стенку бумажки с наименованием министерств, а потом яростно срывал те, что, по его мнению, лишние.

Беда от бюрократии не в том, что она много жрет. Ей можно было бы утроить жалованье (откупиться от нее) в обмен на обещание ничего не делать. Чем больше она делает — тем хуже для общества. Она страшно далеко выходит за тот минимум дел, который действительно требуется от государства, и продуцирует служащее ее групповым интересам регулирование, которое вяжет руки и инициативу бизнеса. И далеко не только бизнеса.

Проведенное сразу после вступления в президентскую должность обрезание числа министерств привело к сокращению 50 % руководящих должностей госслужащих. Исчезли министерства транспорта, общественных работ, науки, территориального и жилищного развития, культуры, окружающей среды, туризма, животноводства и сельского хозяйства, по делам женщин. Ликвидация последнего особо радует, ибо создано оно было в подражание западной политкорректности и прочему «вокизму».

А теперь с Аргентины берут пример США, празднуя собственную победу над этими извращениями. Борец с вокизмом Вивек Рамасвами и Илон Маск создадут и возглавят новый департамент эффективности государственного управления (его английская аббревиатура DOGE совпадает с именем криптомонеты, запущенной Маском). Задача департамента — сокращение других департаментов. Раньше Аргентина равнялась на США, а вот теперь — наоборот!

Продвигает Милей и привлекательность Аргентины для крупных зарубежных инвесторов. Вложившие от 200 млн долларов в реальный сектор освобождаются полностью или частично от налогов на 30 лет! Попутно индекс странового риска, оцениваемый банком J.P. Morgan, упал с 2 000 до 750. Есть еще куда продвигаться в этом плане, но прогресс налицо.

Как эффективно работает рынок и как мешают ему бюрократы, очень хорошо можно увидеть на примере аргентинского рынка аренды недвижимости. До Милея они ввели правила, согласно которым договоры аренды жилья должны были предусматривать сроки не менее года и оплата должна быть в песо. Всем понятно, что это значило при такой инфляции. Президент все эти ограничения устранил. И как же отреагировал рынок? В Буэнос-Айресе цены аренды снизились, поскольку резко выросло предложение сдать жилье.

В то же время не будем творить кумира. Есть вещи, которые остались Аргентине в наследство от предыдущих склонных к обильному госрегулированию правительств и которые, как и всякую застарелую болезнь, вылечить нелегко. А есть еще и не очень приятные вещи, которые неизбежно сопровождают столь радикальные реформы.

К последним относится спад экономики. В 2024 г. он составит 3,5 %. По этому поводу Милей все в том же интервью Economist справедливо заметил, что ни одна страна в истории человечества не добивалась такого сокращения инфляции без спада в 10–15 % ВВП. Дело в том, что инфляция создает пустые миражи роста цен (повышение номинальных цен), которые бизнес нередко путает с реальным и вкладывается туда, где ему ложно видится перспектива. А когда эта пелена спадает, то он отскакивает и резко свертывает активность. Переход от спада к экономическому росту не происходит на первых шагах реформы. Тем не менее уже на следующий 2025 год МВФ прогнозирует 5 %-ный рост.

Увеличение бедности. Процент живущих за чертой бедности вырос с 40 % до 53 %. Реформы обязательно предполагают реструктуризацию экономики. Какие-то производства обнаруживают свою ненужность, а какие-то еще не сумели стартовать. Безработица выросла до 8 %. Решение этих проблем требует запуска экономического роста.

Переоцененный песо. Первоначально Милей вообще хотел избавиться от национальной валюты и перейти на доллар США. Пока это невозможно. В силу слабой внешнеэкономической позиции. Песо был девальвирован в два раза, а затем терял по отношению к доллару 2 % ежемесячно. Тем не менее темп инфляции превышал темп девальвации, а следовательно, реальный курс песо рос. Это плохо, потому что тормозит экспорт и не позволяет улучшить торговый баланс и, как следствие, облегчить проблему внешней задолженности.

Внешнеторговые барьеры и ограничения на международное движение капитала. Аргентина во многом еще остается закрытой экономикой. Средний импортный тариф — 17,5 %. Это очень много. Ведь взимается он с полной стоимости товара. Предполагается снизить до 7,5 %. Это, кстати, и ослабит песо.

Капитал в своих международных перемещениях тоже ограничен. Нет свободной конвертации песо в доллары. К чему это ведет? Предположим, продаст кто-то аргентинцам партию компьютеров Apple за песо, а потом ждет в очереди, когда же их поменяют на доллары. За это время песо обесценится по отношению к доллару, и реальная выручка уменьшится. И даже физические лица не могут обменять песо на доллары на сумму более 200 долларов в месяц. В следующем году контроль за движением капитала планируют отменить.

Закончить рассказ об аргентинских реформах можно упоминанием того, что не все так безоблачно. На главную опасность указал сам Милей. По его мнению, это «политическая партия, каста». Под ней он понимает тех, кто проигрывает от реформ. Это коррумпированные политики, продажные журналисты, а также бизнесмены, мошенники-юнионисты и вообще профессионалы, которые обслуживают эту касту.

Что ж, запомним, что реформы — это борьба, схватка интересов, и никаких выигрышных для всех реформ не бывает. Если реформа не сталкивается с отчаянным сопротивлением проигрывающих, то это не настоящая реформа, а ее симуляция. Однако в случае успешного исхода общество избавляется от старого балласта и открывает для себя перспективу стать другим, значительно лучшим, чем ранее. Удастся ли это Аргентине? Вопрос остается открытым.