Драконы, гарпии, химеры: 14 чудищ античности с выставки Эрмитажа и какие страхи за ними стоят

До 9 марта в Двенадцатиколонном зале открыта выставка «…Посмотри в глаза чудовищ». Мифические олицетворения ужаса в античности и их победители». На ней собраны более 250 предметов — ваз, скульптур, резных камней, монет — c изображениями монстров и чудовищ. Кураторы заботливо каталогизировали «на лицо ужасных» персонажей и объяснили, что рассказывают про психологию древних греков эти существа.

Автор концепции выставки — Александр Бутягин, заведующий Сектором археологии Северного Причерноморья Отдела Античного мира. С его слов, идея выросла из желания сделать выставку для всех возрастов. Получился, с одной стороны, бестиарий античности, увлекательный для детской аудитории, а с другой — энциклопедия конкретных человеческих страхов (ведь все эти чудовища — не что иное, как их визуальные воплощения). Какой монстр «отвечал» за какой страх — и рассказывает выставка, названная по цитате из стихотворения Николая Гумилева.

Кураторы (над выставкой работала целая группа научных сотрудников Отдела Античного мира и Отдела Востока) брали только пугающих персонажей — поэтому, условно, Пегаса, при всем его фантастическом виде, вы на выставке не найдете. Еще одна особенность — на выставку не брали живопись, кроме центральной картины — «Древнего ужаса» Леона Бакста из собрания Русского музея. Причина в том, что большие выразительные полотна забрали бы на себя внимание посетителей и не дали сконцентрироваться на небольших и неброских, но очень интересных археологических вещах. Впрочем, не только на них: на выставке показывают отдельные предметы вплоть до нашего века — в центре зала стоит скульптура «Этюд с натуры» Луиз Буржуа (2002), подаренная Эрмитажу.

Выставка в некотором роде терапевтическая, потому что страхи лечит — и не только античные.

«Мы хотели протянуть ниточку от древности к современности: если страхи воплощаются в конкретные образы, сразу появляется какой-нибудь герой, который побеждает это чудовище, — замечает Александр Бутягин. — А значит, и своих чудовищ тоже можно так победить».

Сфинксы, как мы «знаем» из литературы, поджидали путников на дорогах и воплощали опасности, связанные со странствиями.

«Сфинкс греческий — это не сфинкс египетский: египетский сфинкс — очень положительный, он защитник, он вообще ого-го! А греческий сфинкс — во-первых, женщина, а во-вторых, убийца, который рвёт тебя на части», — завлекает рассказом Александр Бутягин.

На выставке Эрмитажа сфинксы, впрочем, аккуратны, интеллигентны и вряд ли способны кого-то напугать. Дело в том, что со временем в искусстве чудовища эстетизировались, у них очаровательные женские лица и милые пушистые лапки — что не отменяет изначального смысла, заложенного сознанием древних в эти существа.

Почему же греки наносили изображения тех, кого боялись, на украшения, посуду?

«Как только эти существа становятся зримыми, ты можешь их как-то использовать и они становятся немножечко твоими, — и уже не настолько страшны», — поясняет Бутягин, показывая витрину с краснофигурными сосудами и золотой подвеской IV века до нашей эры.

«Мне особенно нравится вот этот этрусский сосуд, где сфинкс так ненавязчиво похлопывает, по коленочке, вероятно, Эдипа: на вопрос-то отвечать будем или как?» — шутит куратор, обращая внимание, что рядом со сфинксом часто изображали героя, способного его победить, — и это в некотором роде помогало древним обуздывать свои страхи.

«Гидра — это дракон, — объясняет Александр Бутягин, показывая на гравюру немецкого автора XVI века Зебальда Бехама. — По-гречески „дракон“ — это просто очень большая змея — недаром один из драконов, Пифон, дал название питону. Но обычно эти драконы — многоголовые. Кстати, Гидра не единственный многоголовый дракон, но у Гидры была специфическая ситуация: как известно, при ударе по одной голове — вырастали две новые. И Геракл не сразу с этим справился».

На гравюре изображена эта сцена, где победить гидру Гераклу помогает его возничий Иолай. Вообще-то, согласно мифу, он прижигал места отрубленных голов огнем, но в искусстве его изображали тоже сражающимся (кстати, именно из-за помощи Иолая этот подвиг Гераклу «не засчитали»).

Гидре с гравюры «подмигивают» многоголовые твари с инталии XVI века, выполненной из сардоникса, медной монеты из Никополя на Истре III века и еще ряд недружелюбных животных.

«Гидра вообще была таким мерзким существом! Если она выползала из своего логова и видела следы прошедшего человека, она дышала на них, и человек где-то там умирал в страшных мучениях, — продолжает „запугивать“ куратор. — Вот такой ужасный зверь — хотя он был строго „локализован“ в районе Лерны и, судя по всему, изначально это какой-нибудь дракон, охранявший священные источники. Вообще, все драконы что-то охраняют».

Один из экспонатов раздела про гидру — щит венецианского наемника, на котором она изображена как символ Венецианской республики: мол, нами управляет не одна голова (король), а много — поди справься!

Впрочем, гидра материализовала страх древних вовсе не перед бюрократией, а перед болотами и теми, кто в них обитает.

Быстрокрылые вредные дамы-гарпии отражают страх голода у греков. И вот почему: в мифах они все время у кого-то отнимали еду — то у ослепшего фракийского царя Финея, то у спутников Энея, которые гарпий отогнали, но за то были прокляты, что не смогут основать новый город до тех пор, пока не проголодаются настолько, что съедят столы (правда, страшное прорицание сбылось куда легче, чем могло показаться: путники съели еду вместе с лепешками, на которых ее разложили).

Вторую историю на выставке иллюстрирует гравюра Йоханны Сибиллы Краус 1680 года.

Гарпий было легко перепутать с сиренами: и те и другие — женщины с крыльями (кто-то с руками, кто-то без, но не всегда). В Эрмитаже показали офорт неизвестного автора из иллюстраций к книге А. Г. Петискуса «Олимп» 1875 года, на котором они изображены одна под другой — для сравнения (спойлер: не помогает — что неудивительно, путались даже древние).

Кроме того, с гарпиями связывали исчезновение людей, в первую очередь — детей. «У Гомера сын Одиссея прямо говорит, что отец пропал, будто его гарпии взяли», — напоминает Бутягин.

«Для греков кентавр — это совмещение всего нецивилизованного: у них они живут в лесу, не имеют домов, социальная их структура никуда не годная — в общем, такие неприятные существа», — с юмором рассказывает Александр Бутягин.

В образах кентавров выразился страх греков перед дикими лесами и горами и всякими подстерегающими там опасностями.

«Сначала люди дружили с этими монстрами, но на свадьбе царя племени лапифов Перифоя кентавры перепились и попытались похитить женщин, — рассказали кураторы в экспликации. — Произошла битва, в которой люди сражались оружием, а кентавры — камнями и вырванными деревьями. В этой схватке, обычно называемой „кентавромахией“, более цивилизованные греки победили. После этого кентавры стали избегать человека, но ряд из них, такие как Фолос или Хирон, дружили с людьми».

Мифы с участием кентавров здесь иллюстрируют краснофигурные и чернофигурные аттические сосуды — лекифы и кратеры — V века до нашей эры.

«Смотрите, какой замечательный кентавр с факелом и кратером — ну явно едет куда-то праздновать и выпивать!» — улыбается Бутягин.

Тут же — многочисленные сердоликовые инталии из Римской империи I–II веков, а также гравюры XV–XVI веков по оригиналам Россо Фьорентино и Питера Пауля Рубенса.

«Минотавр — уникальный персонаж, — продолжает ученый. — Он единственный из страшных чудищ, у кого тело человеческое, а голова животного — обратите внимание, у всех наоборот! Казалось бы, он очень похож на египетские прототипы, но самое интересное, что среди египетских божеств нет ни одного, у которого была бы бычья голова».

Увидеть бегущего Минотавра в Эрмитаже можно на сосудах VI–V веков до нашей эры и на гравюре Рокко Поцци «Тезей и убитый им Минотавр» из серии «Открытые древности Геркуланума» 1757 года.

Как известно, Минотавр жил в лабиринте на Крите — это отражало страх греков перед запутанными улицами и помещениями чужих городов.

«А вон, видите, дама? Это остров Крит», — вновь обращает внимание куратор выставки на обычай греков все визуализировать, включая географические понятия.

А вот с этой треликой дамой — богиней преисподней — сталкивались далеко не все.

«Геката — это смерть, ночь, мрачное колдовство, которое тебя везде поджидает, — анализирует психику древних Александр Бутягин. — Считалось, на перекрёстках трёх дорог в тёмную ночь появлялась Геката с двумя факелами, со стигийскими (относящимися к Стиксу. — Прим. ред.) собаками — туда лучше было не соваться!»

Но поскольку с этой богиней тоже хотелось иметь хорошие отношения, Гекате ставили святилища на перекрестках, гермы, — в Эрмитаже этот факт иллюстрирует находка из Пантикапея (нынешняя Керчь), стоявшая под землей.

Трёхголовый пёс — одно из существ-медиаторов, которые стоят на границе, не пуская через неё. «Он, с одной стороны, не пускает живых в мир мёртвых, а с другой стороны, не выпускает мёртвых из мира мёртвых», — напоминает Бутягин. Конечно же, это существо было олицетворением страха смерти.

Один из примеров, который решил музей показать на выставке, — майоликовая тарелка «Геркулес, поражающий Цербера» 1532 года из Урбино: она интересна не только удачным изображением характерной собачьей позы животного, но и необычным изображением Аида, отчего-то по воле художника заполучившего рога и превратившегося в Сатану — хотя такого в античной традиции не было.

«Змеи часто были прямыми родственниками богов на уровне Титанов, — продолжает Александр Бутягин. — Это не просто непонятные мрачные существа — им давались важные поручения».

Например, змеи могли что-либо сторожить — как дракон, охранявший яблоки в саду гесперид.

«Почему ставили змей сторожить? Дело в том, что в древности была очень чёткая точка зрения, что змеи не спят», — поясняет куратор.

Знаменитых драконов в мифологии несколько. Среди них также Пифон, убитый Аполлоном, колхидский змей, поглотивший предводителя аргонавтов Ясона (история, сохранившаяся только в изображениях — например, на сердоликовом скарабее VI века до нашей эры), и дракон Кадма (но он не представлен на выставке — ваза оказалась нетранспортабельна).

А выражали драконы ужас священного.

Согласно мифам, красавица-горгона Медуза была изнасилована Посейдоном в храме Афины, что возмутило Афину, и та сделала из нее чудовище. Медузу размещали на доспехах, что делало ее символом защиты, укрепляло мощь воинов — примеры можно увидеть на выставке, так же как и камеи из сардоникса и сердолика I–III веков.

А вот страх, который прятался за образом Медузы у эллинов, — это страх потери красоты и ужас от уродливого.

Одноглазые чудища, от одного из которых сбежал под пузом барана Одиссей, отражали страх греков перед населением незнакомых берегов. Увидеть их на выставке можно на сосуде и гравюрах XVII века.

А вот безобидный пан у греков — это о безотчетном страхе (помните слово «паника»?).

«Здесь собраны скульптурные изображения пана, — рассказывает Александр Бутягин. — И видно отличие пана от сатира: сатир — как человек, только с ушками и хвостиком, а пан намного более страхолюдный. Часто вот такие вот фигурки пана, возможно, служили святилищами у леса, потому что пан — лесное божество. Кстати, пан — единственное божество, о котором в античности считалось, что он умер. В какой-то момент кто-то ехал в Греции и услышал крик: „Пан умер!“ И считается, что это уже кризис античности, раз даже пан умер».

«Химера — что-то огнедышащее, — переходит дальше Бутягин. — Она изображена в виде льва, у которого на конце хвоста может быть змея, а из середины спины вырастает голова козы. Кстати, химера — это просто коза, и жила она где-то в Малой Азии, на территории Турции, дышала огнем, уничтожала посевы. Мне кажется, что это страх событий вулканических, против которых и сейчас человек мало чего может сделать. А победил ее Беллерофонт».

Как изображали химеру — можно посмотреть на монетах, скарабеоидах и бляшках из Северного Причерноморья и Сикиона.

«А выкормил химеру, видимо, Ликийский царь — не знаю, зачем ему было нужно такое существо», — шутит ученый.

«Грифоны — это существа, живущие где-то на краю мира, где вообще всё не так, — переходит к следующим персонажам бестиария автор выставки. — И это ужас не просто дороги, а тех земель, где уже все на головах ходят и люди с песьими головами. Если вы видите грифона, значит, вы близки к краю мира».

В искусстве грифоны перекочевали с монет в римские гротески, а оттуда — в Ренессанс и барокко.

«По легенде, они жили в Рифейских горах, — знакомит ближе с грифонами ученый. — И на полном серьезе многие великие ученые спорят, что такое Рифейские горы. Раньше считали, что Урал, теперь продвинутые люди считают, что это Алтай — потому что там есть же скифские изображения грифонов. Но я думаю, что это всё равно, что искать Авалон или Ultima Thule. Главная особенность Рифейских гор — что они где-то очень далеко и грифоны там стерегут золото (а по другим вариантам — вьют из него гнёзда и сражаются с местными племенами аримаспов или индусами)».

Последнее из чудищ отражает страх опасностей с берегов.

«Сирены — это были спутницы Персефоны, похищенные Аидом дочерью Деметры, — напоминает мифологию специалист Эрмитажа. — И, по разным сведениям, либо она их наказала, превратив в женщин-птиц, либо они попросили превратить их в птиц,
чтобы они летали и искали Персефону. Не нашли и зачем-то стали убивать (точнее, как „убивать“ — подманивать к берегу) путешественников. Посмотрите, вон они поют (здесь Бутягин показывает на экспонаты, среди которых сосуды, украшения и гравюра). У них в античности такой „бенд“: одна поет, другая играет на флейте, а третья на кифаре или на лире. А вон кустик — и под ним лежат черепа погибших».

Также на выставке есть витрина, посвященная собирательно морским чудищам, и часть выставки, рассказывающая о предшественниках вышеописанных монстров, — ведь на Востоке и раньше были и сфинкс, и Анубис, и женщина-птица, и все они стали основной для греческой фантазии.

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»