«Виноваты мы — старшее поколение». Разговор с депутатом Ниной Останиной о воспитании молодежи и «лагерях извращений»

Вслед за рассказом «Фонтанки» о стройотряде, где студенты развлекались и наказывали друг друга с использованием фаллоимитатора, анальной пробки, бутылки и фекалий, последовала реакция со стороны СК и депутатов. В том числе — от председателя комитета Госдумы по защите семьи, вопросам отцовства, материнства и детства Нины Останиной. Она назвала описанное в материале «лагерем извращений» и потребовала уголовного разбирательства. «Фонтанка» узнала у нее — кто виноват в случившемся и кого она хочет за это наказать.

— Нина Александровна, вы заявили, что направите запросы в правоохранительные органы и «доведете дело до конца». Чего именно вы хотите добиться и чего ждете от правоохранителей?

— Мы обратились в Следственный комитет. Он и даст ответ на эту тему — насколько это [действия студентов] легитимно и легально. Иркутские СМИ уже пишут, что эта история — фейк. Хорошо, мы это выясним. В любом случае мы никого не просим осудить — я буду просить только выяснить [что на самом деле произошло].

— Вы в своем посте о секс-скандале в стройотряде задали вопрос: как это стало возможным? Он, безусловно, риторический, но все же попытаемся найти на него ответ — как так вышло?

— Мне кажется, этот ответ в небезызвестном интервью бывший руководитель движения «Наши» господин Якеменко дал: иногда молодежные организации, к великому сожалению, носят такой… имитационный характер, по сути дела превращаются только в 
инструмент
 осваивания бюджетных средств 
и не имеют под собой никакого содержания.
 Я не хочу сказать, что все молодежные организации — это один большой Якеменко, но то один факт всплывает, то второй… Это наталкивает на вывод, что все-таки государственной молодежной политики, которая действительно была бы интересна самой
 молодежи, у нас пока еще нет.

— Но студенческие отряды — это ведь и есть продукт молодежной политики, и в них состоят десятки тысяч студентов. Как они создавались уже на постсоветском пространстве, какое содержание в них вкладывалось?

— Мы все равно создавали их по образу и подобию строительных отрядов,
 которые были в нашем студенчестве, в советские годы.
 А тогда это не были организации по зарабатыванию денег,
 но одновременно это и не были увеселительные структуры для организации досуга.
 Мы не были слишком перегружены работой, но при этом физический труд позволял нам приобрести какие-то навыки для предстоящей жизни. Нам отряды давали возможность общаться со своими друзьями, со студентами. Там были первые знакомства, романтические отношения. Я сама была старостой, с первого курса состояла в строительных отрядах — так и познакомилась с будущим супругом.

Но в любом случае руководство университета не устранялось [как управленческое звено]. Это не был контроль — это была поставленная работа. Я окончила Алтайский университет, у нас был краевой стройотряд, проводились соревнования между отрядами, проводилась воспитательная работа. Краевые комиссары и командиры приезжали, проверяли. И современные отряды мне видятся не как отказ от всего хорошего, что было в советские годы, а как те же идеи, которые переложили на современные условия, с учетом вызовов сегодняшнего времени.

— Разумеется, сами отряды — это правильная история, абсолютное большинство отрядов не замечены в скандалах. Наоборот, они занимаются волонтерством, работают с детьми из неблагополучных семей — об этом «Фонтанка» тоже рассказывала. Но раз случаются такие прецеденты, как на стройке в Иркутской области, значит, чего-то все же не хватает? Контроля со стороны вузов, воспитательной работы?

— Абсолютно. Именно так. Это наши дети, даже если им уже по 18–19 лет, все равно для нас это дети. Мы — взрослые, и должны помочь им как раз в становлении в жизни.


— Так если они все еще дети, то нужно ли их наказывать?

— 
Ну, друзья мои, наказываем мы всех, тем более им уже исполнилось 18 лет, они стали совершеннолетними гражданами. Они в любом случае несут ответственность за свои поступки и проступки.
 И все нормы права административного, уголовного на них распространяются.
 В том числе и те законы, которые приняли мы недавно, —
 о запрете пропаганды нетрадиционных отношений. А здесь [в стройотряде, о котором написала «Фонтанка»] прямое попрание всего того, что для нас всегда 
было традиционно и свято, что передавалось из поколения
в поколение. Понимаете?


Это во-первых. Во-вторых, не раз уже и покруче, наверное, были всякого рода «мероприятия», мягко говоря, которые мы называем вечеринками или чем-то еще. Но если такое организовано для студентов, то простите, но у меня тройной спрос с руководителей вузов, в которых учатся эти студенты. Не знаю, какая воспитательная работа проводилась в этих самых вузах. Особенно с учетом того времени, в котором мы сейчас живем. Когда сверстники этих ребят раньше них повзрослели, уже находятся в зоне СВО — для чего, чтобы здесь такие развлекаловки были?

Когда мы говорим о патриотизме, надо понимать, что он не заканчивается на разговорах о важном в школах и разговорах с кураторами в вузах. Патриотизм — это то, что уже в душе у этих молодых людей есть.
 А их сверстники так и не осознали, что не для того кладут жизни наши парни в зоне спецоперации, чтобы их друзья навсегда забыли их имена. Поэтому по закону привлекать надо всех.

— В таком случае кого конкретно нужно привлекать к ответственности? Разве молодые ребята в этой ситуации — не жертвы обстоятельств?

— Давайте мы дождемся ответа от Следственного комитета, чтобы понимать, в отношении кого [нужно возбуждать уголовное дело]. Понятно, что организатора, понятно, что исполнителей, но мы пока не понимаем, кто это.

— Даже если определить условного «организатора» игр с секс-игрушками в том стройотряде, то не очень понятно, за что его наказывать? Даже формально — по какой статье? За хулиганство, за пропаганду ЛГБТ, за развратные действия? Есть ли для этого основания?

— Если речь идет о пропаганде, то в данном случае слово «пропаганда» означает создание положительного
 образа, которое побуждает неопределенный круг лиц, находящихся рядом, совершать подобные
 действия. Поэтому пропаганда вполне подходит. И у нас за пропаганду, когда речь идет об ЛГБТ, грозят не только административные штрафы, но и уголовная ответственность. Так что мне кажется,
 что тут не надо здорово заморачиваться. Да, однозначно это будет уголовное наказание.


— Но ведь они действительно никого ни к чему не принуждали, не нарушали общественный порядок, не применяли физическую силу…

— А организаторы для чего это делали? Рано делать выводы, давайте дождемся ответа со стороны Следственного комитета. Тогда уже посмотрим, возбудит он какие-то дела или нет. Поживем — увидим.

— Если рассмотреть этот скандал не в плоскости закона, а как общественное явление — кто виноват? Молодежь или те, кто ее воспитал?

— Конечно, виноваты родители.
 Конечно, виноваты мы, старшее поколение.
 Вина на нас, взрослых, вина за отсутствие взаимодействия, за разрыв триады семья-школа-родители. Нет у нас сейчас взаимодействия семьи, школы и родителей. Кроме того, иногда, как бы хорошо ребёнка ни воспитывали родители, какими бы назидательными ни были бы учителя, закопавшись в социальные сети, выйдя во двор,
 ребёнок получает совершенно другую картину. Которая не соответствует тем самым ценностям,
 о которых говорят родители и педагоги.

Сегодня все направлено на воспитание в наших детях разумного и вечного, но, к сожалению, социальные сети этому не способствуют. Как-то меня недавно один депутат успокоил, когда я сказала: «Вы посмотрите, что делается на телеканалах!» Он сказал: «Не беспокойтесь, молодежь их не смотрит». Но зато социальные сети для них — это самая питательная среда. Поэтому давайте вместе думать о том, что дети и молодежь живут 
не в безвоздушном пространстве. И поведение нас, взрослых, они видят с детсадовского возраста. А когда они уже юноши, их трудно перевоспитать, если в них заложено что-то другое.

— Но есть и другая молодежь.

— Конечно. Когда мы в Госдуме проводили выставку «Отец героя», к
 нам приезжали отцы погибших [в зоне СВО] детей.
 Любопытно, один из них, военный, сказал: «Я сам не 
ожидал такого от своего сына. Я думал, что я воспитываю 
человека, который не готов к самостоятельной жизни,
 а он погиб, защищая своих друзей». Он рассказывал о гибели своего сына, а потом вышла мать на трибуну Госдумы — плакали даже мужчины-депутаты.

Поэтому разная у нас молодёжь, и нельзя всех рисовать, что называется, одними мазками.
Но пресекать подобные вещи надо, потому что мне хочется гордиться нашей молодёжью. Чтобы в общественном пространстве больше говорили не о таких вот фактах — пускай это будут, не знаю, отщепенцы. А у нас все-таки другие будут нормы общественной морали. И у каждого молодого человека будут нравственные барьеры, которые он переступить не сможет, куда бы и как бы его ни завлекали.

— А были ли такие прецеденты, как в стройотряде, двадцать, тридцать, сорок лет назад? Кажется, что тогда протест против общепринятых норм отдельные представители молодежи выражали иначе.

— Вот знаете, не исключено, что и такое было, но подобные факты не были так обнажены [общеизвестны] тогда. Кто знает? У нас «золотая молодежь» всегда была, во все времена. Даже фильм «Стиляги» вспомните. Бывало всякое, но в любом случае современная жизнь отличается от того, что было двадцать, тридцать лет назад, и «Стиляги» кажутся нам цветочками, когда мы узнаем о подобного рода фактах.

— Нам писали в комментариях: скажите спасибо, что молодежь просто балуется, а не употребляет наркотики, не устраивает массовые драки. Вы с этим не согласны?

— Вот это печально — читать такие комментарии. Спасибо надо говорить тем ребятам, благодаря которым комментаторы имеют возможность сидеть спокойно на диванах и писать эти комментарии. Поэтому я все равно считаю, что наша жизнь сейчас сосредоточена на другом — на том, чтобы прославить подвиги тех ребят, которые сейчас находятся в зоне СВО. И осудить все, что находится за гранью человеческой морали.

Беседовала Милена Солдатенко, «Фонтанка.ру»