Помнить всех. Поименно. Как в этом помогут домовые книги Ленинграда

18 января 2025, 10:10 3 763

«Книга памяти „Блокада“ хранит имена около 620 тысяч погибших ленинградцев. Точное количество погибших мы никогда не узнаем, но можем добавить новые имена. По моей оценке, изучение домовых книг позволит найти не менее 50 тысяч забытых имен ленинградцев, погибших в нашем городе во время блокады.

Что такое домовая книга? У Михаила Афанасьевича Булгакова в «Мастере и Маргарите» Коровьев стирает запись о человеке в такой книге:

«Нет документа, нет и человека, — удовлетворенно говорил Коровьев, — а это — домовая книга вашего застройщика?

— Да-а…

— Кто прописан в ней? Алоизий Могарыч? — Коровьев дунул в страницу домовой книги, — раз, и нету его, и, прошу заметить, не было».

Каждый человек, даже ненадолго приехавший в город, оставлял свой «бумажный» след. С конца XVIII века в Российской империи, а затем и в Советском Союзе всех постоянных и временных жителей в городах регистрировали. До октября 1917 года за регистрацию отвечали домовладельцы, а при советской власти — организации, управляющие домами. В книгах фиксировали, откуда человек прибыл и куда выбыл, записывали фамилию, имя, отчество, данные паспорта и место работы, год или дату рождения, а иногда и место рождения. С 2018 года домовые книги отменили и будущим историкам останется изучать только наши цифровые следы.

Именно домовые книги часто являются уникальным источником информации не только для тех, кто ищет своих предков, но и для историков. Большое количество этих документов хранит Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Часть их оцифрована. Книги, которым больше 75 лет, доступны для просмотра на сайте архива или в читальном зале.

Здесь можно совершить совершенно неожиданные находки даже для тех людей, про которых, казалось бы, известно все. Так, занимаясь изучением ленинградских домовых книг с целью возвращения забытых имен, мне удалось совершить небольшое открытие.

Вроде бы родословная и биография семьи Путиных подробно изучена. Но я нигде не встречал документа, где было бы написано про старшего брата президента. Есть несколько упоминаний, что перед войной у Владимира Спиридоновича и Марии Ивановны Путиных родился сын и что он умер в младенчестве. В одних источниках его называют Олегом, в других Альбертом, но нет информации про год рождения и нет подтверждающих данных о нём. Для историка мемуары это тоже документ, но всё-таки лучше, когда воспоминания чем-то подтверждены.

И такие подтверждения тоже хранятся в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга. Вот страница из домовой книги. Она нигде ни публиковалась, и читатели «Фонтанки» — первые, кто её видит.

Олег Владимирович Путин, год рождения 1937. Обратите внимание, что потом эта строчка зачеркнута. Значит, Олег умер. В предвоенном Ленинграде младенческая смертность была около 15%.

«Фонтанка» уже рассказывала о моей мечте, чтобы у каждого петербургского дома появился свой хранитель памяти. Но, оказывается, хранитель нужен и тем домам, которых уже нет.

Вот история, восстановленная на основе домовой книги.

На углу Барочной улицы и улицы Профессора Попова (быв. Песочная) сейчас находится здание, известное водителям Петербурга — Управление ГИБДД.

Когда началась война, в квартале, ограниченном улицами Барочной, Песочной, Даля и набережной Карповки стояли бараки.

До 16 апреля 1887 улица Барочная называлась Барачной «по бывшим смоляным баракам». Потом улицу переименовали, в 1911 продлили за Карповку. К 1917 году бараков на Барочной уже не было, но, видимо, старое название довлело, и за Карповкой построили новые бараки. Они располагались на нечетной стороне и имели нелогичный адрес: Барочная 12/27. Память об этом адресе сохранилась среди нескольких строений внутри квартала, например, Барочная 27а и 27т.

На кадрах немецкой аэрофотосъёмки, сделанных в 1939–1941 годах, можно насчитать не меньше 16 бараков. Но они считались одним домовладением и у них была одна общая домовая книга, в которой в большинстве случаев не указывали ни номера барака, ни номера квартиры жильцов.

1 из 2

В этих бараках-общежитиях жили несколько сотен рабочих. Большинство из них только недавно стали ленинградцами.

В Книге памяти «Блокада» есть имена 247 человек, живших в этом месте и погибших за время блокады. Только у двоих из них указан год смерти 1943, большинство умерли в первую голодную зиму. Изучение домовой книги позволило вернуть еще 61 имя. Обычно людей, которые живут в одном доме, объединяет только то, что они соседи, но общежитие — это другой мир. В бараках на Барочной были рабочие разных предприятий, почему-то у большинства забытых имен и общее место работы, и общее место рождения.

Можно смоделировать, как развивалась эта история.

В Мгинском районе Ленинградской области находился колхоз «Маяк». Он занимался торфоразработками и, видимо, был связан с трестом «Ленгортоп». Перед войной колхоз рекрутировал рабочих из разных мест Советского Союза. В начале августа 1941 года, когда немецкие войска стремительно приближались к городу, рабочих перевели в Ленинград. В первые месяцы войны в Ленинград приехали несколько сотен тысяч беженцев. Но рабочих «Маяка» неправильно будет назвать беженцами, они приехали работать в 1-й межрайонной конторе «Ленгортопа». Почти все они записаны в домовой книге как рабочие, а несколько как грузчики. Трест «Ленгортоп» отвечал за снабжение города топливом: углем, торфом, дровами.

Сколько всего людей из «Маяка» оказалось на Барочной, 12/27, неизвестно, но в домовой книге таких зарегистрировано 83 человека. Больше половины из них — 52 человека — приехали из Татарской АССР, а 26 из Мордовского района Тамбовской области. Почти все «маяковцы» были молодыми и незамужними, было несколько сестер и матерей с дочерями. Мужчин — лишь несколько человек. И только одна полная семья: отец, мать и дочь. Кузьме Федоровичу Глебову было 37, он был на год младше Марии Федоровны, их дочери Анастасии исполнилось восемнадцать. Все трое работали в «Ленгортопе». Кузьму Федоровича призвали на фронт в сентябре 1941. Жена и дочь остались в Ленинграде. Неизвестно, дожила ли Анастасия до 19. В Книге памяти записано, что она умерла в январе 1942, а 24-го у неё был день рождения. Мария Федоровна родилась 9 февраля и умерла тоже в месяц своего рождения в феврале 1942. Кузьма Федорович всю войну служил на Ленинградском фронте. Был командиром отделения и старшиной роты. В декабре 1941 во время попытки прорыва блокады был ранен под Красным Бором, а 27 сентября 1942 при форсировании Невы ранен осколком в Невской Дубровке. Это была ещё одна попытка прорыва блокады. В сентябре 1943 награжден медалью «За оборону Ленинграда», а уже после войны, в июле 1945, — медалью «За отвагу».

Среди рабочих «Ленгортопа» больше всего было выходцев из Альметьевского района ТаССР. Оттуда приехали 33 девушки и женщины. Из них только семеро пережили первую блокадную зиму. Всего среди бывших рабочих «Маяка» в первую блокадную зиму умерли больше половины: 47 из 83. 39 имён погибших нет в Книге памяти «Блокада».

Почти все, кто пережил зиму, весной-летом 1942 года были эвакуированы. Бараки, возможно, тоже уже в 1942 были разобраны на дрова.

«Фонтанку» читают по всему миру и, может быть, жители Татарстана и Тамбовской области смогут найти близких им людей.

Они лишь несколько месяцев прожили в Ленинграде и, наверное, ещё не успели почувствовать себя ленинградцами. Но наш город должен помнить каждого поименно.

Валерий Григорчук, Институт истории обороны и блокады Ленинграда

Барочная, 12/27. Имена, которых нет в Книге памяти «Блокада».

Погибшие сотрудники 1-й Межрайонной конторы Ленгортопа, прибывшие из колхоза «Маяк».

К сожалению, в фамилиях и именах могут быть ошибки.

Альметьевский район (Татарстан)