Чат-бот ответит на вопросы о блокаде Ленинграда на основе дневников жителей города

В Европейском университете Петербурга разработали чат-бот, который отвечает на вопросы о блокаде Ленинграда на основе личных дневников людей, переживших ее. Об этом «Фонтанке» сообщили в пресс-службе университета 27 января. Новая разработка позволяет «общаться» на простом языке с архивом из 650 тысяч дневниковых записей, значительная их часть связана с блокадой Ленинграда. Бот можно, например, спросить, что студенты думали о любви в начале XX века или каким был чёрный рынок в блокаду.

Чат-бот «Умный помощник» — совместный проект центра «Прожито» и Школы вычислительных социальных наук ЕУ СПб. Сейчас его тестируют, общедоступным он станет в обозримом будущем.

27 января, в день полного освобождения Ленинграда от блокады, мы публикуем ответы «Умного помощника», «прочитавшего» дневники свидетелей этого тяжелого времени, на вопросы о жизни блокадного города.

Люди в блокадном Ленинграде боялись многих вещей. Один из самых главных страхов был, конечно, голод. Голод был не просто отсутствием пищи, он превращал людей в тени самих себя, заставлял совершать поступки, которые в обычной жизни были бы немыслимы. Мария Николаевна Воробьева писала, что голод «покалечил наши души, люди шли на все, на всякие несложные жульничества, лишь бы только уцелеть, выжить». Голод приводил к тому, что люди теряли человеческое достоинство и ненавидели себя за это.

Еще одним страхом были бомбежки и артиллерийские обстрелы. Абрам Михайлович Маринов описывал, как инженеры и рабочие, истощенные и ослабленные, продолжали работать под постоянными обстрелами, боясь не только за свою жизнь, но и за судьбу города. Эти обстрелы и бомбежки были постоянной угрозой, и люди жили в постоянном напряжении, не зная, когда и где может разорваться снаряд.

Также люди боялись болезней и эпидемий. В условиях крайней нищеты и отсутствия медицинской помощи любая болезнь могла стать смертельной. Евгений Максимович Эдельгауз описывал, как он и другие дистрофики страдали от холода и голода в больницах, где не хватало даже самых необходимых вещей, таких как одеяла и халаты.

Наконец, люди боялись за своих близких. Многие семьи были разорваны войной, и каждый день был страхом за жизнь родных и близких. Павел Николаевич Лукницкий писал о том, как он переживал за своих близких, которые вылетели из Ленинграда на «Дугласах», сопровождаемых истребителями, и как он узнал, что один из этих истребителей был сбит, но благодаря героизму летчика, его близкие благополучно добрались до места назначения.

Все эти страхи были частью повседневной жизни в блокадном Ленинграде, и люди с ними боролись, сохраняя надежду и веру в победу.

Культурная жизнь в блокадном Ленинграде была сложной и противоречивой. В первые месяцы блокады, когда город был на грани выживания, культурная жизнь практически замерла. Об этом пишет Ольга Федоровна Хузе: «Нет электричества. Нет радио. Нет газет. Грузовой автомобиль на улице — редкость, да и то это чаще военная машина. Хлеб возят на саночках. Воду носят с Невы в ведрах и чайниках».

Однако уже к середине 1942 года ситуация начала меняться. Михаил Максимиллианович Краков отмечает: «Театр Музыкальной комедии регулярно дает спектакли. В кинотеатрах зрители охотно смотрят новинки кинопроката». Это свидетельствует о том, что, несмотря на тяжелые условия, ленинградцы стремились сохранить культурные традиции и поддерживать дух города.

К концу блокады, в 1944 году, культурная жизнь стала восстанавливаться более активно. Николай Павлович Горшков пишет: «В театры и кино не достать билета, они всегда переполнены. Водопровод и эл. освещение действуют безотказно». Это показывает, что даже в условиях войны и блокады ленинградцы не теряли надежды и продолжали ценить культурные мероприятия.

Таким образом, культурная жизнь в блокадном Ленинграде проходила через различные этапы, от полного замедления до постепенного восстановления, отражая стойкость жителей города.

Черный рынок в блокадном Ленинграде был своеобразным ответом на катастрофическую нехватку продуктов и товаров. Люди, которые имели возможность, обменивали свои вещи на продукты или продавали их за деньги, хотя найти что-то за деньги было крайне сложно. Например, Михаил Максимиллианович Краков писал, что на черном рынке 100 грамм хлеба стоили 40-45 рублей, а пачка папирос — 15-30 рублей, но за деньги найти продукты было трудно.

Зинаида Сергеевна Седельникова упоминает о стихийном «черном рынке» на улице Марата, где спекулянты продавали продукты и товары. Она считала, что у спекулянтов все следует отнять и отдать голодающим, но Валя, её собеседница, не согласилась с этим мнением.

Николай Александрович Филиппов описывает, что на рынке за деньги ничего не купить, только на обмен. Люди меняли всё, что могли, даже самые ценные вещи, на продукты. Например, он купил 2 кг 300 г хлеба за 750 рублей, а его мать купила 1 кг сахара за 500 рублей.

Таким образом, черный рынок был важным, хотя и нелегальным, механизмом, который помогал людям выживать в условиях крайней нужды и голода. Однако он также порождал спекуляцию и несправедливость, что вызывало сильные эмоции и разногласия среди населения.

Эвакуация из Ленинграда в годы блокады проходила в сложных условиях и была организована постепенно. В начале войны многие жители не хотели покидать город, несмотря на угрозу. Однако с наступлением осени 1941 года, когда положение стало критическим, эвакуация стала массовой и организованной.

Одним из способов эвакуации была пешая эвакуация, когда люди сначала добирались до Ладожского озера поездом, а затем шли пешком по льду озера, преодолевая около 30 километров, и дальше еще 200 километров пешком. Этот путь был крайне опасен и тяжел, и многие не выдерживали его. Позже эвакуация стала осуществляться на автомашинах, которые везли людей по тому же маршруту, но уже с меньшими трудностями.

Эвакуация также проходила через железнодорожные станции, но поезда часто подвергались бомбардировкам, что делало этот способ также опасным. Несмотря на все трудности, многие семьи и учреждения смогли покинуть город, хотя многие остались, надеясь на скорое освобождение Ленинграда.

Организованная эвакуация продолжалась до тех пор, пока не стало возможным прорвать блокаду и наладить более стабильное снабжение города. Эвакуация была одним из ключевых факторов, позволивших сохранить жизни многих ленинградцев в условиях жестокой блокады.

Центр «Прожито» ЕУ СПб хранит более 600 блокадных дневников. Некоторые из них не только оцифрованы, но и опубликованы. Совместно с издательством Европейского университета «Прожито» выпустил три тома блокадных дневников, каждый из которых посвящен определенной теме. Книга «Я знаю, что так писать нельзя…» — о самом феномене блокадного дневника. Сборник «Вы, наверное, из Ленинграда?» посвящен эвакуации. А «„Цензурой допущено к единичному тиражу“. Дневник Алексея Фогта» рассказывает об истории жизни и борьбы ленинградской семьи в самый тяжелый период блокады.

Ранее «Фонтанка» рассказывала о блокаднице Нине Сахарновой, которая стала известна в «ТикТоке», отвечая там на вопросы людей о войне и блокаде Ленинграда.