Медитация по мрамору. Как оживают стены в Доме Радио

Сейчас рабочие ремонтируют кровлю и восстанавливают световые фонари, а под крышей кропотливо трудятся реставраторы, возвращая первозданную красоту росписям, лепнине и отделке.

В банке ВТБ, который ведет этот проект в рамках программы по сохранению и развитию наследия России «Культурная страна», обещают завершить работы в конце 2026 года. После этого здесь будет современное пространство, в котором найдется место и для масштабных концертов, и для кинопоказов, и для творческих лабораторий.

А пока корреспондент «Фонтанки», рискуя коленями, забралась как можно выше и выяснила, сильно ли пострадал от времени искусственный мрамор на стенах, что такое инъектирование, кто и как контролирует работы и почему самое важное для хорошего мастера — имя.

Ходить по лесам в вестибюле Дома Радио — та еще физкультура: три этажа, крутые лестницы, на которых очень страшно с непривычки. Руководитель реставрационных работ Максим Францев протягивает мне руку, улыбка у него понимающая — еще бы, побегай тут не час, а полгода! Наверху скрипят доски: там, под потолком, чистят от советской краски лепнину. А мы в трех метрах над уровнем пола наблюдаем, как работает Георгий Лукаревский, один из лучших специалистов России по искусственному мрамору: вычищает остатки старого гипса из трещин и подбирает колер, идеально совпадающий с «родным» цветом столетних стен.

— Последний раз тут реставрацию проводили еще при СССР, — объясняет он. — Видите, вот тут пятна на мраморе? Это и есть прежняя реставрационная работа. Она хорошая, просто тогда не существовало таких материалов, как сейчас. С белым гипсом, например, всегда были проблемы — его эрмитажники сами для себя делали и нам давали по чуть-чуть. Теперь проще, конечно: и гипс есть, и цвета — какие захочешь.

Мастер показывает на огромный стол, где насыпаны разноцветные горки в диапазоне от бледно-зеленого до лилового. Я внимательно разглядываю их, потом желтоватую стену, где красуются несколько восстановленных уже фрагментов — белых с фиолетовыми прожилками. Вот ты какой, настоящий цвет стен Дома Радио! На одном из участков просверлены небольшие дырочки — это для инъектирования. С помощью этого процесса закачивают новый раствор под отошедшие участки — а таких тут хватает. Лукаревский стучит ладонью по колонне, в нескольких местах звук получается гулким.

— Слышите, да? Это бывает, за годы проседают фундамент и грунт — здание живет, тут все живое. Поэтому приходится при реставрации такие места укреплять. Бурим отверстия через каждые 10−15 сантиметров. Сначала их продуваем воздухом, обеспыливаем, потом водой это все прокачиваем, чтобы позже раствор везде проник. А потом уже берем раствор и закачиваем туда шприцами.

Состояние искусственного мрамора в Доме Радио специалисты называют «средним»: есть сколы, трещины, но ничего особенно страшного. Это материал стойкий, его единственный враг — перепады температуры в сочетании с высокой влажностью. Огромное достоинство — способность долго сохранять тепло. Плита из натурального мрамора всегда прохладная, а на искусственный достаточно положить ладонь — и он согреется. Именно поэтому Эрмитаж, например, отделан изнутри искусственным мрамором, который, по сути, представляет собой штукатурку такого высокого качества, что она стала искусством.

— Все считают, что этот мрамор придумали итальянцы, но на самом деле он еще у древних египтян встречается, — рассказывает Максим Францев. — Итальянцы просто довели до совершенства процесс. Искусственный мрамор — это же просто многослойное нанесение гипса с клеем: смешать, выложить, потом шлифовка, полировка, лощение, потом опять смешать, выложить, шлифовка… И так пока не будет готово. Искусственный мрамор, который делали в России итальянцы, на взгляд сложно отличить от натурального, настолько естественный там рисунок.

— А тот, который делали наши? — спрашиваю я.

— А тут бывает всякое, — дипломатично отвечает Францев, но все-таки добавляет: — Понимаете, этому же учили крепостных. Да, они были талантливые, их посылали в Италию учиться, но все-таки это часто было не свободное желание человека. Они потом возвращались — прекрасные мастера! И делали, что барин скажет.

С мрамором в Доме Радио при строительстве работали по доброй воле и без принуждения. Спустя сто лет он выцвел, но это дело поправимое.

Реставраторы под руководством Георгия Лукаревского действуют по строгой методике. Сперва моют стены, снимая накопившуюся липкую грязь. Дальше нужно вернуть им первоначальный цвет. Мрамор, как и любые другие материалы, со временем выгорает от солнечного света. Чтобы убрать возникший из-за этого желтоватый оттенок, мастера с одной только водой и губкой несколько раз шлифуют плиты. Разница легко заметна.

Потом мрамор инъектируют и раскрывают трещины. Тут начинается самое сложное и важное — смешать колерованный гипс таким образом, чтобы его цвет полностью совпал с цветом мрамора, и заделать повреждения. Георгий Лукаревский говорит, что всего для колонн и стен надо подобрать 25 оттенков. Наносить их можно двумя способами — лопаточным и насыпным. В первом случае сухие пигменты смешивают с водой и выкладывают на большой стол, как тесто. Затем на смесь накладывается цветная тонкая прожилка согласно рисунку мрамора, сверху еще слой «теста», потом еще одна прожилка, еще «тесто», а потом все это переворачивается. Если цвет нужен очень насыщенный, процедура укладки и переворота повторяется раза два-три. Затем готовый состав кельмой (специальным мастерком) накладывают на стену и выравнивают. Этот слой может достигать 10 мм в толщину.

Лопаточный метод требует большого терпения и мастерства. Но чтобы получилось, по словам Лукаревского, «как у стариков», надо использовать насыпной, иначе эффекта настоящего мрамора не получить. На длинный стол насыпают сухую пигментированную смесь основного цвета мрамора, затем смесь цвета прожилок, затем — промежуточных цветов. Фактически из порошков выкладывают картинку, которая полностью повторяет рисунок на реставрируемом мраморе. Дальше смесь толщиной примерно в 2 см берут аккуратно широким плоским совком, переносят на ткань и проливают клеем. Когда готовый состав, идеально повторяющий узор мрамора, ляжет на стену, место повреждения невозможно будет обнаружить, даже зная, где оно.

По словам Лукаревского, самое сложное здесь — сымитировать руку того мастера, который делал искусственный мрамор: у каждого свой почерк, и прежде чем восстанавливать покрытие, надо этот почерк изучить. Не всегда это получается с первого раза, но в Доме Радио серьезных сложностей пока нет. Лукаревский показывает мне готовую плиту смеси, прикладывает ее к колонне. Рисунок совпадает абсолютно.

Представив себе, сколько времени отнимает такая работа, я спрашиваю: не слушает ли мастер в процессе какую-нибудь музыку? Ну скучно же, наверное.

— Да вы что! — смеется Лукаревский. — Какое же «скучно», когда тут чистое творчество, вызов. Это же не конвейер, где ты сто лет одну гайку крутишь. Это медитация, и главное — никуда не торопиться. Как-то восстанавливали мы в Истре мужской монастырь. Там от потолка до середины стены был искусственный мрамор, а от середины до пола его не было. Колонны одного цвета, стены другого, пилястры третьего — 30 колеров примерно. Выложили мы мраморный узор образца, стали сращивать на стене, заехали рубанком по старому мрамору максимум на миллиметр — а у него вообще, оказывается, не тот цвет! Поверхность так за годы выгорела. Ну пришлось все делать заново. За полгода справились.

Работа с мрамором в Доме Радио, по словам специалистов, займет около года. Контролируют ее сразу несколько ведомств: прежде всего КГИОП и авторский надзор. «Вы не переживайте, проверяющих тут больше, чем нас, — смеется Максим Францев. — Только все равно они 24 часа за плечом у каждого не стоят, и дело совсем не в них». Каждый реставратор отвечает за работу именем и репутацией — тем более что круг этот очень узок. Профессия-то тяжелая и потому почти что вымирающая. Камнерезов, например, уже практически нет. А искусство создания мрамора передается только от наставника к ученику. Чтобы стать настоящим мастером, нужно 10 лет, и хотя Георгий Лукаревский постоянно кого-то берет к себе в бригаду, специалистов его уровня очень мало.

— Когда я приехал из Молдавии в Петербург в 1994 году, на весь город оставалось 8 мастеров по искусственному мрамору, — рассказывает он. — Сейчас-то их, слава богу, значительно больше. Меня учил мой брат, который тогда работал на восстановлении Строгановского дворца. Он на 11 лет старше, закончил Академию художеств, всю жизнь проработал в этой профессии. А я не собирался становиться реставратором — просто это были 90-е, надо было как-то зарабатывать. Но я ни о чем не жалею. Я восстанавливал Исаакий, Эрмитаж, Московский Кремль, Морской собор в Кронштадте. Я полюбил эту работу, делаю ее с удовольствием. Мое имя для меня — не последнее дело, тем более что у меня в учениках были племянники. Скажешь фамилию «Лукаревский», и люди понимают: «А, эти ребята делают хорошо».

Над проектом по реставрации Дома Радио работают специалисты НИиПИ «Спецреставрация» и Специализированного строительного управления-5. Автором концепции будущего пространства стало архитектурное бюро «Цимайло Ляшенко и Партнер».