Помогал другим, теперь нуждается в помощи сам. Полицейский стал инвалидом в результате перестрелки

Счастливую семейную жизнь и успешную службу старшего сержанта полиции из Петербурга в один миг изменил рядовой выезд. Заявка о бытовом дебоше обернулась стрельбой, посадив 34-летнего Артура Бардакова в инвалидное кресло: прибыв на помощь человеку, который решил свести счеты с жизнью, он получил выстрел в упор, заслонив собой медиков скорой помощи. Пуля задела позвоночник, мужчину парализовало.

Все произошло в одной из коммуналок в центре Петербурга утром 26 апреля 2024 года. Наряд полиции был направлен в квартиру дома 60 на Английском проспекте, их вызвала скорая помощь, прибывшая туда по заявке. Сообщалось, что к медикам обратилась мать пострадавшего. В ответ на предложение проследовать в медучреждение мужчина выхватил из кармана пистолет Макарова и выстрелил в сотрудника, ранив его в шею и грудь, а также в фельдшера — в предплечье. Второй полицейский тут же открыл ответный огонь на поражение. Ранение, ставшее смертельным, получил 42-летний Михаил Колосов.

С момента тех событий прошло чуть меньше года. Жизнь сотрудника МВД Артура Бардакова разделилась на «до» и «после». Теперь каждый его день — это борьба с собственным телом. Надежду снова встать на ноги дают специализированное лечение и дорогостоящая операция, но процесс тормозит недостаток средств. Оформление инвалидности, которая могла бы покрыть как минимум траты на лекарства, находится в процессе. Помощь на государственном уровне мужчина еще не получает, в связи с чем семья вынужденно открыла сбор средств.

«Фонтанка» побывала в гостях у Артура и поговорила с ним о том, как он справляется с последствиями того фатального выезда.

— Артур, в апреле будет год со смены, которая изменила вашу жизнь. В тот день я выезжала к месту происшествия по работе: о звуках выстрелов рассказывали не только соседи, но и сотрудники магазина поблизости. Территорию быстро оцепили, к подъезду вели капли крови. А что вы помните о той смене? И часто ли возвращаетесь мыслями в тот день?

— Бывает, что возвращаюсь. В голове прокручиваю какие-то моменты, но ни о чём не жалею, абсолютно. Ни на кого не злюсь.

Помню, заявка поступила за полтора-два часа до завершения работы, я был на ночной смене. Когда прибыли на место, там уже находилась скорая, которая пыталась ему [стрелку] донести необходимость ехать в больницу и промывать желудок.

Это была большая коммуналка _{(вот кадры изнутри)}. Все происходило в одной из комнат, этот человек лежал на кровати, а потом пошел к своему шкафу. Я стоял в середине комнаты, страховал, как вдруг слышу от одного из медбратьев: «Пистолет!» Я сразу крикнул всем: «Выбегайте». Дальше хлопок, я падаю. Тело будто парализовало, я рухнул в дверном проеме спиной к нему, в голове моментально туман. После уже ничего не видел. Слышал только хлопки, хлопки.

— Стрелок сделал три выстрела, прежде чем был ликвидирован. Что происходило дальше? Как в этот момент вела себя его мать?

— Не могу сказать, после ранения помню все смутно. Как мне рассказывали коллеги, был открыт ответный огонь на поражение, после чего меня сразу начали вытаскивать на улицу. Там я уже отрывками приходил в себя. Пока ждали реанимацию, пытались остановить кровь. Все, конечно, происходило быстро, но мне казалось, что тогда на улице ожидание длилось вечность. Первый вопрос, который мне задали приехавшие сотрудники реанимации: «Ноги чувствуете?» Но я уже ничего не чувствовал, тело будто сковало.

— Когда удалось увидеть родных?

— Дней через десять. Меня прооперировали, полторы недели лежал в реанимации. Когда уже начал немного приходить в себя, смог увидеться с мамой и женой. Дальше навещали сослуживцы, друзья, все, кто меня знает.

— А семья стрелка не пыталась выйти с вами на связь? Предлагали ли свою помощь?

— На связь со мной никто не выходил. Если честно, мало они интересуют.

— Один рабочий выезд едва не обернулся трагедией. В каком состоянии вы сейчас?

— В результате ранения оказался поврежден спинной мозг. Сейчас ниже груди у меня нет чувствительности.

Изначально, когда я очнулся в реанимации, вообще ничего не двигалось. Врачи тогда сказали: «У вас задет позвоночник. Плохо задет. Серьезное ранение». В больнице я пробыл полтора месяца, после меня отправили в реабилитационный центр в Сестрорецк, где я находился еще 40 дней. Благодаря проводимым процедурам стали лучше работать руки.

Мама с женой по очереди приезжали, можно сказать, жили там со мной. Если кто-то из них не мог приехать, нанимали патронажную службу. Потому что я не могу сам за собой ухаживать.

— Оказывает ли помощь подразделение, в котором вы проходили службу?

— Конечно. Батальон, в котором я работал, оказывает посильную помощь. Сейчас я надеюсь, что мной заинтересуется специализированная клиника, найдутся специалисты, которые смогут выполнить необходимую операцию.

— Сейчас вы нуждаетесь в постоянном лечении и уходе, какие это расходы?

— Точно не могу сказать, этим вопросом занимается жена. Но это как минимум траты на фармацевтику, предметы для лечебной физкультуры, специалистов. Все это в совокупности выходит в энную сумму. Только на услуги патронажной службы, массажиста и реабилитолога ежемесячно уходит минимум 300 тысяч рублей.

Средств с трудом хватает на ежедневные нужды. Недавно мы приняли решение открыть сбор средств.

— Это огромная сумма. Сколько может продлиться лечение? Какие прогнозы дают врачи?

— Да, сумма для нас непосильная. В таких случаях прогнозы никто не делает. Каждый организм индивидуален. Кто-то восстанавливается быстрее, кто-то дольше. Пока того, что мне делают, недостаточно. Требуется операция на позвоночнике.

Сейчас все процедуры идут на восстановление. Встать на ноги — это одно. Дальше предстоит новый этап реабилитации.

— Самое главное, что рядом с вами близкие люди. Но чего особенно вам не хватает?

— Наверное, того, что не могу больше времени уделять ребенку. Ей всего четыре года, мы не стали объяснять, что произошло. Сказали, что у папы ножки болят, он заболел. Она иногда приходит и что-то помогает мне, может воды принести. Сентиментально все это.

Не хватает наших семейных прогулок в парке. В последний раз мы так гуляли до ранения. Если выходные совпадали, всё, втроём куда-нибудь шли. Нам нравилось. Сейчас этого всего нет, я не в силах самостоятельно выбираться на улицу.

Возможно, это испытание предостерегло меня от чего-то худшего. Я стараюсь позитивно себя настраивать, ведь со мной рядом моя семья и близкие люди. Я не одинок. Даже когда в реабилитационном центре был, много с кем познакомился, обменялись контактами. Многие из них уже никогда не встанут с коляски.

— Из чего теперь состоит ваш день?

— Утренние процедуры, дальше весь день занятия. Почти ежедневно 2-2,5 часа занимает занятие с реабилитологом, это может быть очно или по видео. После самостоятельно выполняю домашние задания. Надеваю перчатки для захвата, так как кисти не работают, и всё, пошли заниматься.

То, что пока работает, нужно усовершенствовать. То есть те части, у которых есть чувствительность, они должны постоянно находиться в движении. Массаж помогает гонять кровь по организму, чтобы ничего не застаивалось, не было пролежней. Это большая работа, но если хоть на чуть-чуть опустить руки, будет еще сложнее.

— Как на новую реальность отреагировала ваша жена? Не опускались ли у нее руки?

— Она сказала мне, что вместе мы приложим все силы для моего восстановления. Ни разу не было такого, чтобы она сказала об усталости, мы много разговариваем, поддерживаем друг друга. Благодаря патронажной службе жена может уделять больше времени ребенку и себе.

— В сентябре 2022 года вы были назначены на должность командира отделения взвода отдельного батальона патрульно-постовой службы, были на хорошем счету у руководства. Если будет такая возможность, хотели бы вернуться в полицию?

— Выслуга в полиции на текущий момент составляет восемь лет. Если я смогу пройти ВВК (военно-врачебная комиссия. — Прим. ред.), я бы хотел продолжить службу в органах. Я с 28 лет в этом направлении: получал высшее юридическое образование и параллельно работал. Сам родом из Элисты, после армии переехал в Петербург. Мне нравилось, я полностью отдавался службе. Если же такой возможности не будет, то что-нибудь подыщу себе. В любом случае на первом месте сейчас — мое восстановление и получение помощи на федеральном уровне.

— Артур, когда вы встанете на ноги, что хотелось бы сделать первым делом?

— Отдохнуть, в том числе морально. Потому что восстановление всегда тяжело проходит: много физических упражнений, эмоциональная нагрузка и один постоянный маршрут — дом, клиника, реабилитационный центр, дом. Хочется только одного — пройти операцию и снова встать на ноги.