Руки за спину, разведены мосты. Что «Кресты» напели сериалу «Аутсорс»

Обжигающая каша сериала «Аутсорс» попрет с третьей части. Сегодня, 20.02. Пока же авторы толкнули нас на место Господина исполнителя 90-х. Ему ведь хотя бы пожрать. Если без блеяния зумеров, это того стоит. А во всем виноваты «Кресты».

Первый же кадр — сумасшедшей эстетики ледяные океанские волны, пожирающие скалы — метафора, толкающая осознать пространство и время. Сделай ее столь модной сейчас заставкой на плазме, и она захлопнет мелкие страсти.

Всё снято не в какой-то Москве или на открыточной геометрии Питера. Наконец-то. Повествование рождается в русском городе. От него в единственном кадре видны буквы «Елиз». Елизово, Камчатка. Именно там, на камне, под лапами бронзовых медведей выведено: «Здесь начинается Россия». Ну не в Выборге же.

Обсуждая ленту, большинство повторяют притягательное — исполнение смертной казни. Как стреляют. У меня нет прямых доказательств, но, похоже, авторы предварительно шерстили интернет и наткнулись на материал «Фонтанки» 2015 года — «Расстрел — дело будничное». Здесь описана реальная, а не коллективно выдуманная картина вышки. Больше ее никто так не трогал — никакие реальные в прошлом исполнители никаким интеллектуалам говорить подобного не станут. И не говорили. Поэтому в «Аутсорсе» подан безусловный дух этого замурованного действа. Тем более что и без отечественного генетического кода — «Крестов» — не обошлось.

Вторые планы заводят нас в кабинет начальника тюрьмы — на стенах хмуро отсвечивают портреты. Лишь на одном накрашен сам актер, играющий хозяина этого гения места. А на трех других — мама дорогая — начальники петербургского Следственного изолятора № 1 полковники Житенев, Демчук, Худорожков. Они до сих пор висят на втором этаже административного корпуса «Крестов» — по лестнице поднимешься, так сразу налево. По длинному коридору, руки за спину. На кадре в «Аутсорсе» и на Арсенальной набережной они выведены бетонно, неумело, но именно так.

Режиссер или кто с ним — точно заходили в первую тюрьму России, брошенную, пустую и от этого более пронзительную. Подышали, облучились. Подходили и к порталу в потусторонний мир — камере-обманке, где отправляли на небеса выстрелом в затылок. Мы же тоже ее открыли.

До тошноты надоели наши синема, где люди-органы с жиру мучаются внутри Садового кольца. В «Аутсорсе» прилипаешь к точным декорациям происходящего. Машина времени впихивает в дух смуты. Вот, например, умудрились художники найти кресло стоматолога с допотопной круглой эмалированной советской плевательницей. Или такие возле вулканов до сих пор? Тогда это гениально.

Бандитов добавили щепоточку, да и тот пока один. С хорошим лицом, а творит он в «Аутсорсе» полную блевотину. Такие-сякие накрыли Улицу тех времен. А не гротескные рожи, как нам иногда кажут по телеку. Вот и проститутки вкусные, как были.

Глянешь — искру через десять лет вспомнишь. Яркие помадой, ржут, вульгарные, на каблуках. Ну, извините, не я написал на звездном небе, чтобы сегодня женщина на стройных каблуках считалась осуждаемым явлением, а нейтральное создание с пластмассовым причитанием «хорошего дня» — девушкой.

Сцену, где одна из героинь приколачивает свое образование фразой уровня русской литературы «филолог сейчас звучит как постыдная болезнь», выделяем фломастером.

Диалоги точны, как короткие очереди из Калашникова. На фоне эпохи они становятся подтекстом. А текста с большой буквы без подтекста не существует. «Ты хочешь жениться только из-за того, чтобы мать невесты не подумала, что ты сволочь?» На секунду не случайно появляется книга. То «Жеребец» Коллинза, где только про секс и деньги. Поэтому тюремный врач, зарабатывающий только «вынимая пули из бандитов», убивает свое ничтожество, ставя шалаву раком в ванной. А с распутной девкой есть о чем помолчать. Но все именно так и было. Я лично видел, как контролер Коля в «Крестах» уносил домой данные ему арестантами пакетики чая, конфеты. Чтобы детям пожрать.

Над персонажами «Аутсорса» веет гимн — мелодия Михаила Круга, а «вокруг пустота, повеситься хочется». Они не хотят жить лохами, как их советские родители. Правильность нищего прокурора разбивается об элементарные шмотки молодой жены. Девяностые не лихие, а лютые вот таким унижением.

Маньяки-насекомые здесь ядовитые, а Господин исполнитель — толковый. Лента закручивает их всех ниже и ниже, а в тюрьме только кислой капустой воняет. У каждого случается всё хуже и хуже, и не надо врать «я что-нибудь придумаю». Они решаются. Будто по команде свыше. Потому как видят — сползают во яму.

— Вы знаете, что такое аутсорс? — спрашивает еще неуверенных тюремщиков Господин исполнитель. — … делегировать работу, которую мы не хотим или не можем выполнять. А есть тот, кто мечтает об этом. Отомстить — это в природе человека, если относиться к ней честно. Предлагаю голосовать.

Это не образ речи, мол, покопаться в бездне. Это про заработать и выжить.

Первым поднимает руку давший клятву Гиппократа.

Они продают исполнение смерти богатой вумен, чью дочь распотрошил ожидающий казни.

— Сколько? — единственное, чем она интересуется. Правда, стрелять отказывается: — Хочу вырезать глаза, уши, нос, потом кастрировать, а если останется жить — пристрелите.

Они жаждут сорвать куш, вырваться в лучшую жизнь на фоне пожухлого плаката СССР, прислоненного в грязном доме к шершавой стенке. Сами становятся маньяками. И в той ситуации — правы. Потому что если виновны все — невиновен никто. Это не утверждение. Если в конце текста второй серии нет вопроса, то это и не серия.

Она заканчивается предложением: «Приступим».