«Ничего, кроме временной заморозки конфликта, Трамп предложить не может». Американист Васильев — о шансах на мир

И Россия, и Украина хотят долгосрочного мира. Но на разных условиях. Украинские нам не подходят. Похоже, российская делегация сумела на переговорах в Эр-Рияде донести эту мысль до американцев. Но шансов на подписание долгосрочного мирного соглашения все равно минимум. Почему? На этот вопрос «Фонтанке» ответил Владимир Васильев, американист и политолог, доктор экономических наук, главный научный сотрудник Института США и Канады РАН.

— Владимир Сергеевич, на фоне эйфории, возникшей с началом переговорного процесса США и России, мы слышим не очень оптимистичные прогнозы, в том числе ваши: быстро никаких мирных соглашений мы не достигнем, а то, чего достигнем, может вовсе не быть миром.

— Основная проблема сегодня явно уперлась в форму, а не в содержание. Ничего, кроме временной заморозки конфликта, Трамп предложить не может. Российская сторона даже по итогам встречи в Эр-Рияде заявила, что мы ориентированы на долгосрочный международный договор или международную систему гарантий. Но в нынешних условиях это может быть гарантия или обязательство трамповской администрации. Значит, как только она уйдет, все может измениться. Не потому, что придут демократы, — даже следующий республиканский президент не обязательно будет их соблюдать. Это стандартная политика Соединенных Штатов Америки. Как в 1980-1990-х годах прошлого столетия, когда администрация Буша-старшего обещала, что НАТО на Восток расширяться не будет, а при администрации Клинтона все эти обязательства были забыты.

— Младший Буш не давал письменных обязательств нерасширения НАТО на Восток. Мы американцам, как джентльменам, поверили на слово.

— Это можно по-разному интерпретировать. Да, тогда Михаила Горбачёва просто развели, а может, он сам развёлся. Ведь как раз он обязан был просить эти международные обязательства, но не стал это делать.

— Какой юридически значимый документ, надолго закрепляющий мир, мы хотим получить, а какой можем?

— В Америке есть две формы заключения международного договора. Первая — executive agreement: соглашение, которое подписано исполнительной ветвью власти, то есть президентом, не требующее утверждения в Сенате. Это, по сути, согласие, основанное на честном слове Трампа, которое при смене власти новый президент при желании легко отменит.

Вторая — соглашение с иностранным государством, утвержденное Сенатом. Это уже международное обязательство Соединенных Штатов Америки как государства, отменить его непросто. Но сегодняшний Сенат США 119 созыва никаких гарантий не даст, это очевидно. Демократы против, и среди республиканцев найдется пять сенаторов (а может, и больше), которые эту бумагу никогда не подпишут.

Мы же требуем каких-то межгосударственных гарантий. Глава МИД Лавров после переговоров в Эр-Рияде сказал, что переговорщики услышали друг друга, и это подтвердил Рубио, сказав, что они поняли Россию, которая нуждается в долгосрочном соглашении. Но дело в том, что нас можно понять, а добиться того, чего мы хотим, практически невозможно. Такова расстановка политических сил в США, и из этого надо исходить. В том числе поэтому в качестве обходного маневра появляется так называемый экономический трек: роль долгосрочного мирного соглашения будут иметь экономические соглашения.

Расчет на то, что каждая из сторон вложит миллиарды в экономические проекты, чтобы исключить необходимость бомбить и разрушать. Скорее, это подстраховка, но просчитанная. Хотя, конечно, это шаткие обязательства, в которых многое зависит и от российской стороны. Как показывают события на Ближнем и Среднем Востоке, если очень захотеть, можно много чего снести до основания, не считаясь даже с размером потерь. Я имею в виду то, что произошло в Газе.

— Не похоже, чтобы Россия на этом остановилась, ведь долгосрочные мирные соглашения нужны.

— Если российская сторона будет следовать «буквализму» и заявлять о том, что нужны международные договоры — надгосударственные, тогда все повисает в воздухе. И непонятно, как решать эту проблему и во что все это выльется. А тут еще и очень много привходящих моментов, связанных с поведением украинской стороны. Заключим американо-российское соглашение, а украинская государственность сегодня стоит под ударом. Если она продолжит распадаться, я не исключаю, например, начала гибридной войны — националисты могут перейти к тактике партизанской войны: чего-то взрывать, дроны запускать и тому подобное. В совокупности все это делает достижение мира очень проблематичным — удовлетворительного решения этой проблемы не просматривается.

Ее будут обсуждать, а обсуждение может длиться долго. В это время мы видим сообщения о том, что под разговоры о мире Европа готова выделить 6 миллиардов долларов Украине на продолжение военных действий. То есть надо исходить и из того, что ситуация не будет статична. И куда все это повернет, сегодня очень сложно сказать.

— Получается, что можно рассчитывать только на договор, подписанный Трампом, с его честным словом в период каденции. Европа как раз надеется эти самые 4 года «пересидеть» в ожидании смены власти в Америке. При этом ЕС уже готовит многомиллиардный пакет, увеличивающий оборонные расходы, в том числе на приобретение вооружения Украине, не считая этих 6 миллиардов. Анналена Бербок, глава МИД Германии, назвала сумму в 700 миллиардов евро. Ни на какой устойчивый мир можно не рассчитывать?

— Шести миллиардов евро хватит в лучшем случае на месяц-другой, это очень короткий поводок. 700 миллиардов — какие-то фантазии, в которых неясно, сколько достанется Украине. Даже Соединенные Штаты Америки за три года выделили военной помощи, по официальным американским данным, только на 93 миллиарда. Европа, по некоторым данным, выделяет, если напрягается, только 40% от общего объема помощи Украине. Больше у нее ресурсов и возможностей нет. То есть сама она мало что потянет, когда Америка всю помощь остановит. Сейчас с ее стороны поставляется вооружение на средства, выделенные при администрации Байдена. И то бабушка надвое сказала.

То есть средства как бы выделены, может быть, вооружение ждет где-то отправки, может, оно отправлено в Европу. О новых траншах речи нет и вряд ли будет. В зависимости от интенсивности военных действий, вся помощь может быть исчерпана, в том числе европейская, к лету.

— Вы говорите, что экономические отношения между Америкой и Россией помогут обеспечить устойчивый мир. Зеленский этим экономическим треком попробовал воспользоваться: предложил свои недра и получил предложение, которое вынужден был отвергнуть. На Украине недовольны и считают, что Трамп собрался превратить ее в сырьевую колонию США.

— Наверное, Америка и хотела это сделать, заключив экономическое соглашение в духе неоколониальной политики — лишний раз себя показала. Думаю, чтобы избежать военных действий в будущем, и у нас что-то подобное будет предметом переговоров между Дмитриевым и Уиткоффом. Как договорятся, мы не знаем. Тем более что некоторые экономические вещи идут в пакете с политикой — тут все взаимосвязано, как в анекдоте про кошку и ишака Ходжи Насреддина. То есть отдельные политические договоренности не имеют значения, а вот в совокупности представляют интерес.

— А вообще, надо ли так уж надеяться на соблюдение со стороны США исполнения обязательств по договоренностям? Договоры про РСМД (ракеты средней и малой дальности), договор об открытом небе — из них США просто вышли, когда захотели.

— Проблема стратегической стабильности, с моей точки зрения, остается открытой до тех пор, пока не будет решена украинская проблема. Стратегическая стабильность, ядерные потенциалы, возвращение к политике открытого неба и какие-то новые договоры, которые придут на смену Договору о сокращении стратегических наступательных вооружений СНВ-3 (а он истекает 5 февраля 2026 года), — все это будет пока висеть в воздухе.

При этом мы понимаем, что в договорах по стратегической безопасности Америка заинтересована по многим причинам, может, американцы пытаются к ним подключить Китай. А это — козырь для давления: надо исключить украинский конфликт во взаимоотношениях России и США и сосредоточиться на других проблемах. Потому что стратегическая стабильность — такая сфера, в которой страны должны друг другу доверять, а украинский конфликт будет всегда порождать недоверие.

Выступая в Государственной думе, Сергей Лавров высказался: решение этого вопроса оставлено на перспективу. То есть заинтересованность и у нас есть, но это следующий этап — надо действовать последовательно: сначала Украина, а потом все остальное.

— Глава МИД всегда осторожен в высказываниях. А вот Николай Патрушев на днях категорично заявил: «Конфликт на Украине завершится безоговорочной победой России».

— Как говорится, противоречия между башнями Кремля есть. Наш бизнес за скорейшее завершение конфликта. Они делают свои деньги, их до известной степени ура-патриотизм не очень беспокоит.

У многих в силовом блоке прямо противоположная позиция, им все равно на интересы бизнеса. Главное, что называется, где будет развеваться наш флаг. В какой степени это может оказать влияние на ход переговоров и на нашу итоговую позицию, сказать сложно. Если сегодня деловые круги окажутся посильнее, тогда будет компромисс или давление на то, чтобы мы согласились на формулу Трампа — временное перемирие. Если оно будет не очень сильным и силовой блок будет доминировать, тогда — возвращение к долгосрочным межгосударственным соглашениям, которые, как я уже сказал, повиснут в воздухе. Здесь итоговый результат — в тумане.

К тому же и в Америке даже в ближайшем окружении первых лиц есть разные точки зрения. Смотрите, два или три месяца назад Трамп назвал Кита Келлога главным представителем по конфликту и в России, и на Украине. А сейчас он из российского трека выпал, потому что проявились разные подходы к решению проблемы в окружении американского президента. Келлога, профессионального генерала, быстренько заменили на Стива Уиткоффа, грубо говоря, профессионального торгаша. Потому что такие люди, как Кит Келлог, в Америке тоже готовы шашками махать. Ну, а для таких, как Уиткофф, соображения прибыли и экономической выгоды стоят на первом месте.

— Келлог, кстати, попытался объяснить, почему так быстро происходят события на российско-украинском треке. Говорит, что в делах Трампа главное — скорость.

— Возможно, она важна и для нас. Если придавать значение символике, для нас это дата 9 мая. Если бы ко Дню Победы мы все завершили, это было бы символично.

Для Трампа важна Пасха, в этом году она для всех 20 апреля. Тоже праздник мира — к 20 апреля, мол, быстренько все завершим, объявим и получим благословение небес, я бы так сказал.

— Метания президента Зеленского из-за начала переговоров между Россией и США беспокоят, особенно Европу. Как вы думаете, когда его подключат к переговорам?

— Думаю, что администрация Трампа исключит Зеленского из переговорного процесса. Это связано, с моей точки зрения, с личной неприязнью Трампа к Зеленскому. Помните, как он ответил ему: вот вы, мол, три года назад могли закончить войну и даже не начинать ее. Это и есть приговор, понимаете?

Что касается европейских союзников, то тут надо смотреть по обстоятельствам, потому что они пока у нас оказываются более грозными на словах, нежели на деле. Нет единства Европы, это очень рыхлая коалиция государств, которые, в общем-то, преследуют свои цели, и у всех есть собственные проблемы.