У торосов нет вопросов: арктический героизм в драме «Северный полюс» и сериале «Челюскин. Первые»

27 февраля в прокат выходит историческая приключенческая драма Александра Котта «Северный полюс», а на платформе Wink уже начался показ сериала «Челюскин. Первые» Степана Коршунова. Хотя описанные в фильмах события разделяет около 30 лет, происходящее на экране очень похоже — не только ледовитыми арктическими ландшафтами и героическим пафосом, но и проверенными мелодраматическими штампами.

Действие «Северного полюса» начинается в мае 1962 года в Баренцевом море, где проходят испытания первой советской атомной подводной лодки К-3. Лодка поднимается на перископную глубину, экипаж слушает в отсеках и обсуждает сложные метеоусловия, в которых от контакта с льдиной заклинивает перископ. То, что К-3 еще сырая и к подвигам не очень готова, понятно прежде всего по нервозности и досадливым восклицаниям инженера (Евгений Миронов), впрочем, он и дальше будет оживлять весь фильм своим эксцентричным поведением, идеально укладывающимся в типаж «чокнутый гений». Однако состояние лодки не очень волнует Хрущева (Сергей Лосев), который требует «прищучить империалистов с Севера», поэтому К-3 придется выдвигаться на Северный полюс, чтобы помахать перед носом у американцев красным флагом.

В первой серии «Челюскина», после того, как раздавленный льдами пароход затонет, есть прозрачный намек на то, что подготовить судно нужно было более основательно. В техническом флэшбеке капитан Воронин (Дмитрий Куличков) и начальник экспедиции Отто Юльевич Шмидт (Кирилл Кяро) совещаются: мол, хорошо бы, чтоб «Челюскин» лучше слушался руля, был шире и устойчивей, но раз Родина сказала «надо», придется выходить в рискованный рейс с тем, что есть, тем более, что в подмогу обещали выделить ледокол.

В начале первой серии «Челюскина» тоже фигурирует Баренцево море: в прологе среди газетных вырезок, сообщающих о том, что 10 августа 1933 года пароход «Челюскин» вышел в море, можно разглядеть и рисованную схему предполагаемого маршрута судна из Мурманска во Владивосток, где обозначено по-старинке «Баренцово море». Газетные заголовки становятся все тревожнее («Льды кружат корабль», «„Челюскин“ дрейфует у берегов Чукотки»), и вот уже отрезок телеграфной ленты сообщает, что 7 октября «Челюскин попал в ледяной плен» среди Берингова пролива.

Если в «Северном полюсе» за перемещениями подлодки ревниво следят американцы (чьи атомные лодки так и шныряют вокруг К-3, даже ломающей перископ об одну из субмарин «Сивулф»), то экипаж «Челюскина» ощущает: «весь мир смотрит», удастся ли русским проложить маршрут по Северному морскому пути на обычном пароходе, пусть даже и немного усиленном для навигации во льдах.

Гуманистический укор людям, стоящим у власти, которые ради своих геополитических игр слишком легко и безжалостно жертвуют нижестоящими, пользуясь их патриотизмом и самоотверженностью, просматривается в обоих фильмах, но в «Северном полюсе» он несколько отчетливей, чем в первой серии «Челюскина». В картине Котта требующий подвигов Хрущев получился едва ли не карикатурной фигурой, и окружающие его солидные мужчины (особенно Анатолий Котенев в роли маршала Малиновского) смотрят с нескрываемой снисходительностью на первого секретаря с его бесконечными прибаутками, метафорами («надо запустить в штаны американцам нашего ежа») и каким-то инфантильным самодурством. В особенно циничной сцене высшее военное руководство, совещающееся над картой о судьбе К-3, решает выпить коньячку «за то, чтобы все вернулись», а когда кто-то напоминает: «Моряки за будущее не пьют», самый нетерпеливый решительно подносит рюмку ко рту: «К черту суеверия!»

У руководителей экспедиции «Челюскина» нет особых иллюзий насчет того, кто будет в случае чего отвечать за отправку по Северному морскому пути плохо подготовленного парохода. «А если я судно потеряю, весь мир будет смотреть, как я на Дальстрое золото буду мыть?» — скептически интересуется капитан Воронин, на что Шмидт успокаивает: «Ну тогда золото будем мыть вместе, если нас не расстреляют».

И всё равно те, кто не сидит в кабинетах с хрустальными графинами, а мерзнет и экономит последние консервы среди льдов, искренне верят в важность своей миссии и в любой момент готовы отдать за нее жизнь. В «Челюскине» Шмидт много рассуждает об этом, как письменно, так и устно. В прологе первой серии он записывает в подробный дневник: «Когда „Челюскин“ выходил из Мурманска, каждый верил, что экспедицию ждет успех, что мы проложим путь по морю к Сибири, Дальнему Востоку, принесем людям продовольствие, технику, лекарства, да что уж там… будущее». Примерно это же он чуть позже будет объяснять маленькому сыну, показывая на глобусе Сибирь и Дальний Восток, с которыми глупо иметь связь с помощью одной-единственной железной дороги: «А если с ней что-нибудь случится?»

Капитан К-3 Лев Жильцов (Андрей Мерзликин) — тоже чрезвычайно нежный отец, в начале фильма бегающий с синим плюшевым китом для дочки, которая, пока папа в рейсе, ходит в его свитере на берег высматривать подводную лодку в бинокль.

Обильно представлены в «Северном полюсе» и «Челюскине» хорошенькие женщины, подробно озвучивающие «матчасть» с преувеличенно серьезным нахмуренным видом, не позволяющим усомниться, что героиня и правда понимает каждый технический термин. В «Северном полюсе» Елена Север (генпродюсер картины, супруга бизнесмена и продюсера Владимира Киселева, мать певцов ЮрКисса и ВладиМира. — Прим. ред.) играет напросившуюся на подлодку ученую Филатову, которая не только разбирается в парогенераторах и может уверенно пройтись со счетчиком Гейгера, но и тоскует по мужу-ученому (и вновь Кирилл Кяро), умершему от лучевой болезни. В одном из флэшбеков с его участием авторы даже сумели показать кинематографическую эрудицию, когда супруги смотрят в кинотеатре «Девять дней одного года», а потом муж в предсмертной записке цитирует финальную шуточную записку Баталова из «Девяти дней…», насчет того, чтобы успеть смотаться в «Арагви».

В «Челюскине» метеоролог Оля (Стася Милославская) компетентно рассуждает о точке слома льдов и направлении дрейфа, хотя понятно, что главное Олино драматургическое предназначение — крутить роман с механиком Юрой (Глеб Калюжный). И даже молоденькая уборщица Саша (Элизабет Дамскер), будущая третья жена Шмидта, уединившись с ним вечером в каюте, прежде чем начать распускать волосы, говорит самым эротичным тоном: «Но все равно льды пойдут, а сила F — величина векторная, и из-за нее корпус может получить повреждения…»

В отличие от создателей «Челюскина», придерживающихся общеизвестных фактов, авторам «Северного полюса» удалось не только разнообразить поход К-3 мелодраматическими элементами, но и укрепить приключенческую составляющую, присочинив фантастический поворот: лодка сбивается с курса под паковыми льдами, и чтобы вывести ее к полюсу, мироновскому персонажу необходимо подлететь поближе и сориентировать подводников, устроив подо льдом два взрыва в определенных точках с определенным интервалом.

Технология расчетов, по которым К-3 в итоге находит верный путь, совершенно не понятна простому обывателю, и даже моряки чешут в затылках: «что-то сложновато…», но зато второй взрыв очень зрелищно осуществляет красивая девушка-пилот (Ольга Ломоносова), выстрелив в бензобак своего самолета. А кинематографическая эрудиция создателей «Челюскина» проявилась нагляднее всего в процитированной во время затопления «Челюскина» сцене из «Титаника»: пробираясь по колено в воде, Юра с кайлом в руках спасает заблокированную в каюте Олю, которая сама бы, может, и пролезла в отверстие вентиляционной решетки, но не может бросить чемоданчик с каким-то таинственным «компроматом».

Главный актерский стержень, объединяющий оба арктических кинопроекта, — это, как уже понятно, участвующий в обоих Кирилл Кяро, с гордостью рассказавший для пресс-релиза, что в «Челюскине» одну только бороду ему приходилось накладывать целый час. Разумеется, оно того стоило: если вспомнить фильм «Челюскинцы» Михаила Ершова, снятый на «Ленфильме» в 1984 году, где Шмидта с гораздо более скромной и жидкой бородой играл Александр Лазарев, то можно восхититься, как далеко шагнуло с тех пор постижерное искусство. В «Северном полюсе» у героя Кяро борода не такая пышная и длинная, но зато более сложного изысканного оттенка, с серебристой сединой, и в общем уже сейчас Кирилл Кяро по совокупности этих двух блистательных работ может считаться лидером в условной номинации «Борода года».

Лидия Маслова, специально для «Фонтанки.ру»