«Невыносим для меня зимой и обожаем летом». Галерист Кристина Березовская — о работе KGallery, коллекционировании и своем Петербурге

В 2025 году галерее «KGallery» исполняется двадцать лет. Здесь проходят знаковые выставки, на которые едут люди со всей страны, кроме того галерея организует мероприятия для коллекционеров и участвует в ярмарках современного искусства. «Фонтанка» в рамках проекта «(От)Личный Петербург» пообщалась с соосновательницей галереи Кристиной Березовской и выяснила, в чём фишка KGallery, которая все эти годы работает «не по учебнику».

— Кристина, в 2025 году KGallery исполняется 20 лет, и за это время галерея стала петербургским феноменом. А какую цель вы перед собой ставили первоначально?

— Цели быть феноменом точно не было. Каждый, кто открывает культурное публичное пространство, безусловно, ждёт реакции общественности и хочет, чтобы эта реакция была положительной. Но конкретных целей, открывая галерею, мы не ставили. Галерею искусств организовали мы с отцом, Владимиром Березовским, и в первую очередь хотелось показать работы из фондов KGallery, которые изначально были в основе коллекции семьи. Уже в 2006 году эти предметы и привлечение вещей из других коллекций давали нам возможность показать зрителю того или иного автора, сформулировав определенный контекст вокруг его имени. Наверное, мы были озадачены в первую очередь именно такими вопросами — и, конечно, коммерческими целями. Но коммерческая деятельность галереи в 2006 году сильно отличается от сегодняшней.

— В чём эти различия? Рядовой читатель, скорее всего, не в курсе галерейных дел. Как бы вы объяснили разницу между 2006 годом и 2025-м?

— Мы открывались в годы относительного финансового благополучия в обществе, когда люди хотели и могли тратить деньги на свои увлечения, путешествия. В целом экономические условия, мягко выражаясь, отличались от того, что происходит сейчас. Был пик моды на покупку русского искусства, и с тех пор не только условия, но и вкусы покупателей заметно изменились. Думаю, это связано со сменой поколения собирателей: ведь очень долго, с послевоенного времени до 1980-х годов, людям было не до коллекционирования. Это был интерес крайне узкого круга людей. А в 2000-е появилась новая прослойка, у которой были деньги и относительное жизненное благополучие, позволявшее им не только приобретать вещи первой необходимости, но увлекаться приобретением эксклюзивного для себя. Стало престижным обустраивать свои дома, украшать стены работами классических авторов в золотых рамах, в моде были первые имена: Шишкин, Айвазовский, Клевер. Это, безусловно, сильно подняло цены на рынке русского искусства.

— То есть для этих людей искусством было то, что они видели в музеях — Русском или Третьяковке, — и они хотели привнести его в свои дома?

— Да, сыграло роль именно то, что они видели в музеях, в альбомах по искусству. Ассоциативно коллекционеры получили возможность приобрести хотя бы частичку тех воспоминаний. Другой разговор, что они видели в музеях не только Шишкина с Айвазовским и Клевером — в то время уже вполне можно было увидеть и Малевича с Филоновым, но базовый интерес лежал в плоскости более консервативных вещей. Похожую модель мы сейчас видим в бурно развивающихся регионах вроде ОАЭ. Их темп развития ускорен по сравнению с тем, что происходило в России, но они тоже начинали с золотых интерьеров, львиных ножек и прочего. Сейчас же там всё активнее развивается рынок современного искусства и ультрасовременного дизайна. Что-то похожее происходило в России в период 2000–2010 годов.

Итак, когда галерея открылась, людей больше привлекали классические художники русского искусства, антикварная мебель и предметы. За двадцать лет все изменилось — сейчас, наоборот, возрос интерес к современному искусству и интерьерам. Кроме того, что сместился фокус, многие вещи сегодня осели в музеях и частных собраниях, ведь наследие художников не бесконечно. Практически всё самое лучшее уже нашло своих владельцев. Мы же, в свою очередь, переключились на искусство советского периода и, отчасти, современное.

— С изменением вкусов и ситуации на рынке понятно. А какая у галереи бизнес-модель?

— Из ответа на прошлый вопрос уже отчасти понятно, что сфера искусства сильно отзеркаливает общую экономическую ситуацию в стране. Покупать картины хочется в состоянии абсолютного благоденствия и ощущения стабильности. Мы же в зависимости от происходящего начинаем раскачивать ту или иную составляющую деятельности галереи. Иногда вместо продаж искусства больше энергии уходит на формирование выставочного процесса, ведь в турбулентные моменты людям не хватает некой константы и созерцания. Сейчас это хорошо заметно по аншлагам в театрах, по количеству людей в музеях и галереях. Я всё время вспоминаю цитату о том, что в моменты застоя — а мы находимся в ситуации застоя, в периоде отсутствия событийности, — максимальную отдачу от зрителя получает сфера культуры. Мы, безусловно, этим пользуемся. Многие коллеги долго не могли поверить, что галерея существует исключительно за счёт продажи билетов, но это так. Были периоды, когда мы функционировали только за счёт продаж билетов на выставки и мероприятия, которые мы организовывали. Случалось, что мы больше уходили в коммерческое направление — участие в ярмарках, аукционах, иногда и в ущерб выставочной деятельности. Поэтому бизнес-модель — это два, а иногда и три кита, на которых мы прочно стоим, каждый из которых при необходимости может взять на себя чуть больше.

— А кто третий «кит»?

— Образовательная деятельность и параллельные мероприятия, которые мы устраиваем, уже имея некоторую репутацию в городе. Например, ежегодные распродажи «Из профессорской квартиры». Они тоже бывают суперуспешными. Балансируя на этих «китах», мы не тонем в нестабильное время.

— Думаю не только я, многие замечают, какие яркие у вас проходят выставки, каких кураторов вы привлекаете и какие качественные каталоги издаёте. Получается, все эти вложения покрывает доход с выставок?

— Безусловно это так, мы не можем себе позволить выходить за рамки бюджета. Мы бы не смогли так долго существовать, если бы не научились рассчитывать на тот базовый доход, который имеем.

— Бывает ли помощь от государства?

— Один из наших регулярных партнёров — комитет по культуре Петербурга. Например, выставка Кузьмы Петрова-Водкина прошла благодаря его поддержке. Думаю, в том числе благодаря ей удалось сделать проект такого высокого уровня.

— К слову, про Петрова-Водкина. Многим запомнилась история о том, как на выставке одна из посетительниц обнаружила под красочным слоем портрета дочери художника очертания рыбы. В истории галереи были другие подобные открытия?

— Удивительно, но именно на первой выставке Петрова-Водкина в KGallery в 2007 году была представлена обнаруженная в его мастерской ранее неизвестная картина художника — «Отражение».

— Если подытожить про «китов» и бизнес-модель — каково ваше кредо?

— Не готова говорить лозунгами, но крайне приятно год за годом осознавать, что работа нашего комьюнити, моя команда, которая не распадается долгие годы, в целом та атмосфера, которую мы создали в KGallery, помогают чуть легче переносить турбулентности, выпавшие на долю нашего поколения. Отдача и благодарность от публики, которая регулярно приходит в KGallery, — просто невероятная.

— Держитесь друг за друга всем сообществом?

— Да, держимся.

— Вы уже сказали, что в основе собрания галереи — семейная коллекция. Расскажите о ней и о том, как она пополняется сейчас.

— На самом деле мой отец продолжил увлечение еще моего деда, Березовского Николая, просто в более активной форме. Тем более время позволяло — это были 1980-е и 1990-е годы — время, когда стали распадаться старые коллекции. Со временем увлечение стало делом жизни: собрание пополнялось, налаживались связи с другими частными коллекционерами. Если сравнивать с предыдущими годами, сейчас коллекция галереи стала очень концептуально выверенной. После открытия галереи и по мере моего взросления я всё больше разделяла увлечение моего отца искусством 50–60-х годов прошлого века, а затем и современным. Благодаря общему интересу мы смогли организовать несколько выставок художников ленинградского андеграунда, начиная с Арефьевского круга. Работа над выставкой кроме прочего даёт понимание, какие вещи тех или иных художников находятся у разных коллекционеров, в музеях. Бывает, что при подготовке выставки некоторые работы приобретаются и себе в коллекцию.

Художников ленинградского андеграунда мы показывали после того, как приобрели более четырёх тысяч работ из собрания профессора Анатолия Сидорова и его супруги Галины Волковой. Это была важная веха в пополнении нашей коллекции. Увеличивалась она и благодаря архивам отдельных художников: например, у фотографа Геннадия Приходько мы приобрели серию работ его друга, абстрактного художника Евгения Михнова-Войтенко.

Сама я стала покупать больше вещей для себя — это работы современных художников, которые мне нравятся. Хоть я и знаю о коллекционировании все, себя назвать коллекционером в полном смысле слова я не могу — на мой взгляд, у коллекции должна быть единая концепция, а я собираю просто ради удовольствия.

Мой же отец, коллекционер в истинном значении этого слова, сейчас покупает мало, скорее выверяет то, что осталось, оставляет лучшее: например, довольно долгий период он увлекался коллекционированием фарфора, но со временем его интерес остыл. Я, если честно, много думаю о том, что значит быть коллекционером, и пришла к выводу, что такими людьми не становятся, а рождаются, это особый склад личности. В детстве ты собираешь марки, а потом, к примеру, пластинки и рисунки. Такое увлечение всегда характерно для людей с определенными «настройками», среди них честолюбие, азарт от конкуренции, любовь обладания. Себя, как уже сказала, я не отношу к коллекционерам, я скорее галерист, куратор и арт-дилер.

— Для кого работает KGallery? Каких людей вы хотите привлекать на выставки, ярмарки? В Петербурге многие места или явления формируют вокруг себя сообщества — можно вспомнить и независимые книжные, и небольшие, но культовые среди ценителей кафе и рестораны, и так далее. Кого вы видите среди членов вашего комьюнити, этого широкого круга «друзей KGallery»?

— Тривиально, но это правда — я стараюсь охватить и перемешать самые разные категории людей. При этом, когда я читаю студентам лекции об арт-рынке Петербурга и Москвы, я всегда говорю, что с точки зрения любой бизнес-модели, маркетинга для галереи очень важно занять определённую нишу. Нужно понять, вы занимаетесь только современными художниками или только антиквариатом? Живописью или прикладным искусством? Чем чётче концепция, тем проще работать. Парадокс в том, что всё, что делает KGallery, абсолютно противоречит этой установке. Ведь у нас два лидера — мой отец и я. Я всегда «перетягивала одеяло» на проекты, связанные с современным искусством, а мой отец более консервативен. Наш союз все эти годы и создаёт поле для возможностей привлечения самых разных идей. Второй момент — я стараюсь чередовать выставки художников начала XX века и мастеров 60–80-х, мы можем уйти и в фотографию, и в междисциплинарный проект со старым и современным искусством. Такова особенность моего характера — я не могу зацикливаться на чём-то одном. Это одновременно вносит и хаос, и жизнь в нашу работу.

— К слову про особенности характера. Давайте поговорим про «ваш» Петербург: по каким местам в городе вы любите гулять и почему, с какими местами связаны воспоминания, которыми можете поделиться?

— Буду честна: город, в котором я родилась и прожила уже сорок лет, — невыносим для меня зимой и обожаем летом. Предполагаю, что я не оригинальна. Люблю гулять по Коломне, пока она еще не стала супермодной локацией (а вероятность такого развития высока). Этот район я совершенно по-новому открыла для себя благодаря пешеходным экскурсиям Дома культуры Льва Лурье. Я была поражена, насколько там сильно ощущение «города в городе». Меня туда тянет снова и снова. Ещё обожаю прогулки по набережной Крюкова канала, люблю Комарово, там удивительно сохранена особая атмосфера этих «писательских дач». Вчера я провела два часа, просто гуляя по Эрмитажу.

— В главном комплексе?

— Да, я давно хотела дойти до выставки рисунков и гравюр Ренессанса и маньеризма, посвящённой Аркадию Викторовичу Ипполитову. Вчера наконец удалось попасть на выставку, и я провела там чудесные часы перед закрытием музея.

— А если вынести Эрмитаж за скобки, какие арт-места в городе — ваши любимые?

— Мне очень нравятся выставки, которые проходят в Музее театрального и музыкального искусства, восхищена Натальей Метелицей как человеком и как блестящим куратором. У неё очень тонкое, женское видение всего, свой стиль. Учусь у нее многому. Люблю галерею современного искусства «Myth» — они свежие, дерзкие, у них здорово получается открывать новые имена. Прекрасные проекты делает команда Дома Радио — они далеко не только про музыку. И ещё я очень люблю Новую сцену Александринки с её смелыми постановками. Смелыми в том смысле, что они предлагают то, что может не прийтись по вкусу массовому зрителю, респектую.

— А куда вы порекомендуете сходить гостям, которые приезжают в Петербург, помимо Эрмитажа и других общеизвестных мест?

— Это, конечно же, мастерская Аникушина, где проходит масса выставок современных авторов, экскурсия в Академию Штиглица — красивейшее место с особой энергетикой, ну и, пожалуй, Музей авангарда!

— Возвращаясь в KGallery — давайте поговорим про проекты галереи в 2025 году. В апреле у вас откроется выставка «Хармс и компания» — расскажете о ней? Хармс все-таки ассоциируется с литературой.

— В этом году 120-летие Даниила Хармса, поэтому, да, мы запланировали выставку. Она откроется 5 апреля и будет называться «Почему, почему я лучше всех? Хармс и компания». Автор концепции и дизайнер выставки — Эмиль Капелюш, с которым мы будем работать впервые. Также это совместный проект с издательством «Вита Нова», и выставка действительно будет необычная: она посвящена Хармсу, Петербургу и его окружению. Выставки про литературных авторов, про текст как таковой делать крайне сложно, я с этим столкнулась, когда мы работали над проектом, посвященным памяти Аркадия Ипполитова, — неизбежно появляются трактовки, которые могут не найти отклик у зрителя. Для выставки про Хармса я собрала большую команду, работающую и над яркой экспозицией, и над поиском уникальных личных вещей Хармса. На выставке будут важные работы Филонова, Малевича, Порет и других авторов.

— Кстати, выставки про текст с успехом делает Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме.

— Да, у них замечательные проекты. Нам всегда, возвращаясь к началу нашего разговора, хочется объять необъятное в своих высказываниях. У меня двое детей, одному из них шестнадцать лет, другому восемь. Я прекрасно вижу, что интересно им и что старшему поколению, которое очень любит посещать KGallery, всегда стараюсь «навести мосты» между разновозрастной публикой. Повторюсь, сложно рассказать о литературе так, чтобы это было одинаково захватывающе для всех. Например, у нас была выставка «Время Азбуки», на которой мы показывали самые разные азбуки, начиная с петровской эпохи. Это был глубокий и интересный для меня проект. Заставить ребёнка изучать на выставке старые книжки довольно сложно, однако нам, кажется, это удалось. Родители приводили своих детей и вместе с ними ностальгировали о детстве.

— Осенью вы планируете Серова и Коровина. Можно предположить, что выставка будет посвящена дружбе художников, при этом относительно недавно, около десяти лет назад, прошли выставки Валентина Серова в Третьяковской галерее и Русском музее. Что нового зрители увидят в KGallery?

— Мы действительно готовим эту выставку, но планы чуть изменились: осенью мы откроем выставку, которую мы сочли важным показать в этом году, а проект «Серовин и Коров» (шутливое прозвище двух мастеров, которые были хорошими друзьями, его придумал Н. Рябушинский и именно так называется магазин в Музее русского импрессионизма в Москве. — Прим. ред.) откроем позже. На осень запланирована выставка работ из собрания Куниных. Несколько предметов из их коллекции вы могли видеть на выставке Петрова-Водкина, они вызвали большой интерес. Это легендарное ленинградское собрание, в котором находятся вещи, что широкий зритель не видел больше шестидесяти лет, среди них работы Александра Бенуа, Зинаиды Серебряковой, всех ведущих русских художников начала XX века. Выставка откроется в октябре 2025 года. Летом же мы покажем проект, посвящённый искусству петербургских, петроградских и ленинградских еврейских художников. Над ним мы работаем совместно со знатоком еврейской культуры Валерием Дымшицем.

— Общаетесь по этому поводу с Еврейским музеем и центром толерантности в Москве?

— Да, как раз обсуждаем возможности сотрудничества. И уже заручились поддержкой консульства Израиля в Петербурге.

Беседовала Анастасия Семенович, специально для «Фонтанки.ру»