Как выжить после конца света: шокирующая премьера «Ёлки у Ивановых» в Театре на Садовой

В Театре на Садовой вышла премьера спектакля Романа Муромцева «Ёлка у Ивановых». Пару десятилетий назад эта пьеса Александра Введенского уже появлялась на сцене тогдашнего «Приюта комедианта» под названием «Легкий шок для изысканной публики» — именно таким определением можно было бы обозначить новую премьеру, увеличив степень получаемого шока в пару раз.

«Ёлка у Ивановых» — экстрим-терапия, жестко встряхивающая зрителя и неожиданно приводящая его через мучительную смерть к внутренней гармонии и воскрешению. Будет тяжело и больно, но таков единственный способ выжить.

Роман Муромцев взял один из самых загадочных русских текстов начала XX века, пьесу, которая стала предвестником жанра абсурда: в ней разновозрастные дети от года до 80 лет ждут вместе с нянькой возвращения родителей и начала Рождества — но вместо новогодней сказки читателей встречает настоящий хоррор. Убийство девочки Сони Островой нянькой, как и все остальные события пьесы, рассыпается на отдельные фрагменты и не поддается никакой логике — так их написал автор-обэриут. Режиссер же нашел в этой пьесе нерв и перевел его с помощью шокирующих образов в электрический ток спектакля, ударяющий зрителя мелкими разрядами.

«Ёлка у Ивановых» в Театре на Садовой — это маскарад, детская игра и сущая преисподняя в одном флаконе. Муромцев превращает поэтический мир Введенского в масштабный театральный аттракцион, где высокая трагедия сменяется блатными песнями в исполнении годовалого карапуза Пети Петрова (его играет взрослый артист Александр Худяков), а театральный гротеск семейных отношений перерастает в чернуху нашей реальности с насилием со стороны отца над нелюбимым сыном Володей (Дмитрий Честнов).

При всей жути описываемых событий художник Екатерина Гофман выстраивает пространство, напоминающее гигантскую детскую комнату: огромные цветные кубики, мигающая на заднем фоне красная звезда и взорванный глобус (который позже станет головой убитой Сони), тошнотворно-милые голубые стены в рюшах. Над детским миром возвышается ржавый железный баллон, который периодически дымит и шумит, выражая свое отношение к происходящему — это бог из машины (Deus ex machina), безответный предвестник катастрофы, к которому порой обращаются дети человечества, показывая ему фиги. Мир будто завис между праздником и апокалипсисом, между карнавалом и концом времен.

Но что стоит за этим хаосом? Муромцев говорит с нами на языке самого Введенского: театр, как и время, здесь не имеет логики. Он существует в пространстве зыбкого ощущения настоящего момента, когда в странных и пугающих детских образах мы вдруг обнаруживаем тени сегодняшних проблем и трагедий. Именно так отталкивающе абсурдно выглядит наш собственный мир, если на него посмотреть со стороны. Здесь жизнь ощущается с появлением смерти, насилие притворяется любовью, а жестокие гипертрофированные игры детей всего лишь пародируют поведение взрослых.

Актерский состав спектакля работает с бешеной энергией, превращаясь из детей то в пошлых лесорубов, то в смешных ангелов-следователей с черными крыльями за спиной, то в самих родителей, напоминающих скорее заведенных кукол, чем реальных людей. Одного из самых необычных (и очень важных) персонажей создает Мария Лысюк. Она играет собаку Веру — возможно, самого человечного героя спектакля. Ее хрипло рычащая и хромающая Вера пытается воскресить с помощью любви и заботы труп Сони (Светлана Грунина).

Хаос этого спектакля — попытка проникнуть в то, что невозможно выразить. Одним из таких проводников становится музыка Владислава Фёдорова. Присутствующий на сцене композитор не менее значимый персонаж: его расколотое пианино звучит как последний аккорд мира, как пьяная карусель, которая никак не может остановиться. Фёдоров играет по клавишам пальцами, топориком, стучит по корпусу инструмента — дополняя тем самым голоса актеров. Живая музыка оказывается не фоном, а активным соучастником в разрушении привычного порядка вещей. Но в этом ли конечная цель? Спектакль начинает казаться слишком безнадежным, слишком погруженным в бесконечное уничтожение. Чувство, будто тебя выбросили в пространство, где нет ни границ, ни опоры. Причем буквально: в какой-то момент небесно-голубые стены падают, оставляя героев среди черной пустоты.

Но затем наступает неожиданное — финал, который пересобирает мир вновь. Когда все герои оказываются мертвы, «бог из машины» решает спуститься на землю: убиенная девочка Соня, ее преданная собака Вера и молчаливый музыкант собираются у железной махины и встречают Новый год. Где — в аду, в раю, в пустоте — неважно. Главное, что они теперь вместе, в окружении целительной тишины. Возможно, это и есть последняя утопия — коллективное существование, в котором даже смерть не способна разрушить связь между людьми.

Новый спектакль Театра на Садовой может как заворожить, так и резко оттолкнуть своим чувственным опытом. Однако он с точностью показывает не только разложение старого мира, но и попытку осознать, что значит быть живым — даже если вокруг рушится всё.

Арина Хек, специально для «Фонтанки.ру»