То, что слушателей будет много, было ясно, и просторный холл библиотеки заставили стульями. Однако уместнее будет определить степень интереса к встрече употребляемым на театре просторечием ”публика ломилась”. Стулья занимали за полчаса до начала. Пришедшим за двадцать минут можно было уже только ”постоять”. К пяти часам слушатели стали заполнять галерею. Такое в библиотеке было делом небывалым.
Поднявшись на сцену, Артемий Троицкий предложил пожилой паре занять места в первом ряду, ”забронированные”, судя по всему, для самих же почетных гостей. Зал был ”взят”.
Объявление о том, что на вопросы отведены не какие-то там десять минут, а добрых полчаса, покорило слушателей окончательно.
Артемий Кивович не оглядывался на политкорректность и тренды: знаток современной музыки, отмеряющий время вехами именно музыкальной, а точнее, рок-истории, выше всего он ценит русский рок 80-х. По его мнению, порядочный рок-н-ролл без давления и противодействия со стороны консервативного социума или авторитарного государства развиваться не может. В этом смысле 90-е были не самым благоприятным периодом именно из-за того, что возник социальный вакуум и ”все стало можно”. Впрочем, 2000-е с их нефтяным благополучием и культом потребления оказались в этом плане еще хуже. Нынешняя же современная российская музыка, та, которую Троицкий сам считает интересной, дальше пабликов "Вконтакте" и клубов не попадает: ее нет не то что на телеэкране — но даже и в ротации радиостанций. Против нее не борются — ее существование просто не замечают.
Артемий Троицкий живет сейчас на две страны: его семья переехала в Эстонию. Причиной, по его собственным словам, стал телевизор — вернее, его всепроникающее воздействие: в детском саду, куда ходила дочь, дети стали играть в ”наших” и ”фашистов”, которые победили, в школе у сына ввели уроки патриотизма. Темпераментные характеристики, которые Троицкий давал российским политикам, качеству телепрограмм и общей ситуации в стране, вызывали у зрителей понимание: многие реплики встречали смехом и аплодисментами.
До повода приезда музыкального активиста на Книжную ярмарку в Хельсинки дело дошло ближе к концу. Этот повод — книга ”Кармагеддон”, которая выходит в финском издательстве ”Инто" на финском языке, потому что за русскоязычное издание взяться никто не решился. Книга — корпус статей и колонок Троицкого, которые он публиковал в независимых, или, как их еще называют, оппозиционных российских СМИ. При этом оппозиции в этих текстах тоже досталось порядком — за разобщенность и неспособность к последовательным действиям.
Так музыка и политика в выступлении Артемия оказались неразделимы.
В качестве финального аккорда своего выступления Троицкий раскритиковал сотрудничество Финляндии и России в проекте ”Фенновойма” и работу нынешнего финского правительства.
Борис Акунин был сдержаннее своего коллеги и в общении со зрителями много внимания уделил своему труду ”История Российского государства”, третий том которого скоро должен выйти. Писатель уже в течение года проживает за рубежом, деля свое время между Францией, Испанией и Великобританией. Как он сам признался, в его восприятии к каждой из трех стран ”привязан” свой литературный жанр: Франция — страна для создания серьезных романов, Испания — идеальное место для легкого жанра, а Англия — королевство нон-фикшн.
Какую Россию представляет Борис Акунин на Книжной ярмарке, где Россия является главной темой? Для него ответ на этот вопрос очень прост: есть Россия — государство, а есть Россия — страна. В его случае речь может идти только о стране. Если возвращаться к ”Истории Российского государства”, то именно желание понять собственную страну, равно как и помочь в ее понимании читателям, побудило его обратиться к такому ”нелегкому” жанру. Однако, по его собственным словам, Акунин сознательно избрал здесь для себя подход дилетанта, то есть человека, который пытается разобраться в истории ”с нуля”, без ”цветных очков” предпочтений, концепций, идеологий, и выбирает для этого максимально проверенные и перепроверенные источники.
Что же можно ”вытянуть” из читанных и перечитанных летописей? Смотря как читать. На сегодняшний момент Борис Акунин насчитывает в российской истории шесть периодов, начиная с домонгольской Руси и заканчивая четвертью века, протекшей на наших глазах с 1991 года. По его ощущениям, шестой период близок к завершению — и завершится он, с большой вероятностью, бурно. Далее предстоит седьмой период — каким он будет? Сам Акунин желал бы, чтобы в новой России чиновники перед утверждением на должность сдавали бы, как это было заведено, например, в Китае, экзамен по истории государства — чтобы не наступать на одни и те же грабли. История помогает разобраться в настоящем и если не провидеть, то хотя бы планировать будущее.
От общих исторических закономерностей оказалось легко перейти к романам ”фандоринского цикла” — ведь и они создавались с тайным намерением приохотить читателя к изучению истории. В этом смысле погружение в XIX век — не дань моде на ”ретро”. Писатель раскрыл некоторые секреты своей работы. Оказывается, персонажи при создании книги ведут себя весьма вольно и сопротивляются попыткам принудить их к участию в том или ином сюжете. Сильнее всего, естественно, упорствует на правах главного героя сам Эраст Фандорин. Поэтому сначала надо дать персонажам возможность проявиться, осмотреться, изучить друг друга, обрасти биографиями. И тогда их существование начинает складываться в историю, которая не только развлекает читателя, но и помогает самому автору разобраться с волнующими его проблемами.
При всем критическом отношении к российской власти Борис Акунин верит в Россию — страну, давшую миру всего с избытком — и зла, и добра. Чтобы войти в этот седьмой период российской истории, нужно, как он считает, сосредоточиться на добре, на создании интересных проектов — на том, чтобы создать настоящий русский мир вместо того идеологического анклава, который предлагают идеологи из Кремля, потому что Россия - ”страна Пушкина, а не Путина”. И русский язык, и русская культура по широте распространения и влиянию в мире значительно больше, чем Российское государство. В этом смысле у тех, кто по тем или иным причинам выехал за рубеж, может быть своя роль и свое предназначение в судьбе страны рождения, даже если они не намерены туда вернуться. Сам Акунин рассчитывает на возвращение.
Вопросы слушателей — а задать их успели много — были посвящены как вопросам общим, так и совершенно конкретным сюжетным поворотам и судьбам героев любимых книг. Именно по этим вопросам и чувствовалось, что такое любовь к книге и ее автору: это когда за героя переживаешь, как за друга или родственника — вплоть до того, что пытаешься замолвить за него словечко перед писателем.
Когда настала пора подписывать книги, стол, за которым сидел Борис Акунин, окружили плотной толпой. Старания сотрудников Sello выстроить поклонников в аккуратную финскую очередь оказались тщетны.
