История одного городка

Это тоже - Санкт-Петербург, но здесь нет поликлиники, нет аптеки, нет легальных магазинов, нет заведений общепита. К выборам торопливо чинят кровлю, но не вывозят помойку. Как живёт такой Петербург - посмотрела «Фонтанка».

Письмо, что называется, позвало в дорогу. В редакцию «Фонтанки» позвонила женщина, представилась, попросила никому не говорить, что звонила она, и пожаловалась на невыносимую жизнь. Невыносимо, сказала, живётся ей и её двум с половиной тысячам соседей. «Только вы уж не говорите никому, что это я вам звонила», – повторила она, перейдя на шёпот.

Просьбу Нины Петровны, так условно назовём эту женщину, мы выполним. Хотя я так и не поняла, от кого она прячется. Когда я к ней приеду, когда она начнёт экскурсию по ужасам своего городка, к нам постепенно начнут присоединяться соседи, соседки и даже один бывший муниципальный депутат с рулоном глянцевой бумаги под мышкой. Я буду кивать, шелестеть блокнотом и чувствовать себя высокой комиссией, принимающей жалобы граждан. Процессия будет расширяться, и каждый встречный, кто не вольётся в неё, станет нас радостно приветствовать: дескать, правильно, пропишите их в газете. «Их» – это власть, которая довела целый городок до невыносимой жизни. Под конец все дружно попросят меня имён их не называть. Конспирация здесь поставлена хорошо. Что неудивительно: речь идёт о бывшем военном городке Л-237. Поэтому наша Нина Петровна – образ собирательный.

Теперь это место – эксклав Петербурга под названием Хвойный. Формально он считается частью Красносельского района Санкт-Петербурга, все здешние жители имеют петербургскую прописку. Фактически посёлок с населением две с половиной тысячи жителей завис между двумя районами Ленобласти – Гатчинским и Ломоносовским. Он перестал быть военным городком, но так и не стал гражданским.

– Мы не нужны никому! – горестно сообщает Нина Петровна, в четырёх словах изложив, в чём, собственно, беда.

Жители Хвойного – почти все офицеры в отставке, жёны офицеров, дети офицеров. В начале 1960-х они получали квартиры в этом месте, которое считали райским. Хвойные породы деревьев тут есть, но больше лиственных. Трёхэтажные кирпичные дома стоят практически в лесу. Я приехала сюда из центра Питера и едва не получила кислородный удар. Местами от одного дома к другому надо идти по совсем лесной тропинке. Поскольку строительство городка закончили в 1960-м, многие дома – это те самые «сталинки» с трёхметровыми потолками. На верхних этажах эти потолки кое-где треснули и покрылись грибком, потому что с 60-х годов крыши, видимо, не чинили. Зато теперь возле домов высятся металлоконструкции: идёт бурный капремонт кровель.

– Ох, да, – кивает Нина Петровна. – Каким-то чудом мы попали в программу капремонта, и нам обещали к 18 сентября починить крыши.

Раньше попасть в Л-237 можно было только через КП по приглашению местного жителя, но в Хвойном от КП остались только всегда распахнутые железные ворота. Прежде чем Нина Петровна начнёт рассказывать о тяготах жизни, я успею заметить в проездах между домами ровненький асфальт, во дворах – весёлые клумбы и аккуратные детские площадки, а возле школы даже общественные тренажёры. В общем, первое впечатление от Хвойного такое: жаловаться могут только люди глубоко неблагодарные и придирчивые.

– Что вы! – машет рукой Нина Петровна. – Цветы – это мы сами сажаем. А детские площадки и асфальт – это всё наш муниципальный депутат нам пробил. Что успел, пока был депутатом, то осталось. Потом выбрали не его, а кого-то из Красного Села. Больше никто нами не занимается.

К тому, что «пробил» бывший муниципальный депутат, мы возвращаться больше не будем. История выглядит малопонятной, а документами «бывший депутат» поделиться наотрез отказался. Дело в том, что формально всё в Хвойном, включая землю, по-прежнему принадлежит Министерству обороны, и на каком основании муниципалы строили город-сад с асфальтом и тренажёрами, не совсем ясно. Но жители бывшего Л-237 ужасно боятся, что и асфальт, и площадки, и тренажёры, и даже недоремонтированные к 18 сентября крыши – всё отнимут. Как отняли уже бассейн, баню, столовую, поликлинику, аптеку и магазины. Всё это когда-то было у военных.

– Бассейн остался, – уточняет Нина Петровна. – Что там внутри теперь – не знаю, но в бассейне воинская часть оставила охрану, туда время от времени кто-то заходит.

Поликлиника тоже стоит. К ней меня ведут как к местной достопримечательности.

– Раньше здесь был филиал госпиталя, – рассказывает Нина Петровна. – Всё было: рентген, лаборатория, все доктора, можно было физиотерапию сделать.

Теперь можно зайти внутрь, дверь много лет распахнута. В коридорах под слоем пыли валяются ножки стульев, разбросаны книги, под ногами хрустят обломки компьютеров. Вид такой, будто военные, уходя, сделали всё, чтоб милые сердцу вещи не достались врагу. Запах говорит о том, что здание используется как уличный сортир.

Красносельская прописка прикрепляет жителей Хвойного к красносельской поликлинике. Но ехать туда, говорит Нина Петровна, надо около часа на маршрутке. И ещё с час эту маршрутку ждать. Но сказать, что жителей Хвойного оставили без медицинской помощи, – это бессовестная клевета на власть.

– Три раза в неделю приезжает амбулатория с участковым врачом, – признаёт Нина Петровна.

Амбулатория – это микроавтобус. Врач ведёт приём прямо там. Пациенты ждут в очереди на улице.

– Если дождь – под зонтами стоим, – вздыхает Нина Петровна. – А зимой, представьте, как?

Однажды, рассказывает она, сосед вызвал из Красного Села «скорую». Приехала на следующий день.

Ещё одно здание, которое любят показывать жители Хвойного, – бывшая столовая. Отсюда военные тоже, судя по всему, ретировались по всем правилам, уничтожая всё, что не могли унести с собой. Двери столовой надёжно заперты, поэтому посетители проходят через выбитое окно.

Как-то один умный человек общался с народом с экрана телевизора, и пожилой дядечка пожаловался ему на ужасные дороги, по которым невозможно ездить на машине. Умный человек резонно ответил: зачем, мол, вам машина, если нет дорог. Вот ровно так с жителями Хвойного: у них нет аптеки, но спрашивается – зачем аптека, раз поликлиники тоже нет.

– Хорошо, у кого есть машина, – вздыхает Нина Петровна. – А на маршрутке за лекарствами разве ж наездишься?

Но ездить всё равно надо, потому что в Хвойном нет и магазинов. Есть здание. На нём надпись: магазин. Окна заколочены.

– Приезжал сюда кто-то – то ли «Пятёрочка», то ли «Магнит», – делится слухами Нина Петровна. – Так военные запросили такую аренду, что они как приехали – так и уехали!

В этом «запросили» кроется, видимо, причина, по которой нет магазинов и аптеки. Все здания по-прежнему принадлежат Министерству обороны. Передача их городу идёт лет пятнадцать, уверяют местные жители. Тот самый бывший муниципальный депутат что-то об этом знает, но делиться документами опять не хочет. Говорит, что вот-вот проблема сдвинется.

А пока все, кто хочет открыть магазин или аптеку, должны обращаться к военным по поводу аренды. Они, видимо, и обращаются. И кажется, что некоторым везунчикам удаётся договориться: в заколоченном здании магазина в одном закутке идёт торговля продуктами, в ларьке на соседней улице предприимчивый гражданин продаёт молоко, хлеб, водку, сосиски и другую снедь, которую возит из Питера. Одна бабушка печёт ему пирожки на продажу. Вроде как заодно «филиал» того, что было столовой. Все эти бизнесмены, судя по всему, договорились с военными на каких-то условиях, которые совсем не годятся ни для крупных торговых сетей, ни тем более для аптек. Зато контроль качества продуктов самый надёжный: не какой-нибудь потребнадзор, а граждане покупатели, которые могут, ежели что, и побить.

Ещё одна достопримечательность Хвойного – помойка на окраине городка. Раньше здесь была тропинка, по которой люди ходили на шопинг в соседний посёлок Тайцы. С появлением помойки маршрут пришлось менять, потому что баки вывозят разве что к большим праздникам, а невысыхающая лужа при помойке такая, что в остальное время мусор бросать приходится с трёх метров. И видно, что меткость – не главное достоинство жителей Хвойного.

Если вы подумали, что военные так безжалостны только к мирному населению, то напрасно. Такое обвинение с них начисто снимает их собственное общежитие. Там живут те, у кого нет в Хвойном квартиры. Воинская часть-то продолжает функционировать, в городке, несмотря на всю описанную конверсию, остался их действующий штаб. И командировочные тоже селятся в общежитии. Если очень повезёт, крыша в комнате будет протекать только в одном месте. Ну, максимум – два ведёрка надо подставить. А что туалет один на этаж – так не страшно: есть, как мы помним, здание бывшей поликлиники.

Моя экскурсия по Хвойному длилась часа три. За эти три часа я прониклась состраданием к хвойнинцам из-за их тяжёлой жизни. Из-за власти, которой они совсем не нужны. Мы прощались возле иномарки с плюшевой собачкой у заднего стекла. На шее у собачки была повязана георгиевская ленточка. Напоследок я решила всё-таки посмотреть, что это за глянцевый свёрток, с которым не расставался бывший муниципальный депутат. Оказалось – агитплакат нашей самой главной партии. Надо повесить на стеночку, чтоб агитировал. Я спросила у хвойнинцев, будут ли они за эту партию голосовать.

– Конечно! – поджав губы, твёрдо сказала Нина Петровна. – Альтернативы я не вижу. Иначе – война, страну разделят на части, а все наши богатства заберут американцы.

Я уезжала с радостным чувством. Всё-таки хорошо, что богатства жителей Хвойного у них и останутся.

Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»