Два перста в Лампово.

«Фонтанка» съездила в старообрядческую общину в деревне Лампово и выяснила, чем живут современные староверы и чем примечательна сама деревня.

Крещение. У открытых ворот Никольской церкви в деревне Лампово под Гатчиной жмутся машины. Мужики неспешно обсуждают колодки, гадкую зиму и насосы. Служба заканчивается, во двор церкви высыпают прихожане – староверы-беспоповцы Древлеправославной поморской церкви.

(Староверы — традиционное самоназвание всех ревнителей церковной старины. Старообрядцами и староверами называют себя и поповцы (у них есть священники), и беспоповцы. – Прим. авт.) .

Старушка с цветастым рюкзаком и георгиевской ленточкой, мужчины в косоворотках, женщины в длинных юбках набирают воду. Настрой у народа бодрый и праздничный, ожидаемой суровости нет. Люди перетекают в соседний домик, примыкающий к храму. Покосившись на гостей, бормочут: «Посуду мы потом очистим!» Староверам негоже пользоваться с иноверцами общими чашками и ложками. Раньше в трапезной был дом наставника (у староверов-беспоповцев это духовно опытный мирянин, который избирается приходом и ведет службы). Но дом обветшал, на его месте новый, да и наставника в ламповской общине нет. А теперь тут «дом служителей» (или точнее – причта). Энергичные старушки из местных живой рукой организуют общую трапезу с пирожками, которая и начинается после общей молитвы. Помолиться приезжают в ламповскую церковь из окрестных деревень и Петербурга. Здесь единственный сохранившийся в Ленобласти старообрядческий храм.

Считается, что староверы переселились в Лампово из Вологодской и Архангельской губерний в начале XVIII века. Многие жители Лампово служили ямщиками в Петербурге. Есть здесь и исторический центр, состоящий из старинных деревянных домов и церкви. По словам краеведа Андрея Бурлакова, исторических домов ХIХ века в Лампово сохранилось около 10, четверть века назад было 27. Большинство домов – памятники регионального значения. Они имеют паспорта лишь с 2017-го. У владельцев есть охранные обязательства. Деревня большая: кроме исторического центра имеется так называемый шанхай – район трехэтажных панельных домов. Библиотека, клуб. Столбы у церкви обклеены объявлениями о пропавшей собачке, непуганые утки крякают в озере, на углу торчит ненужный телефонный аппарат. Славится деревня и «водами» – ключами, недавно освященными староверами. Сейчас пасторальную тишину нарушает разве что кряканье уток в озере у старого погоста.

Денис пускает корни

Старообрядческая община существовала в Лампово давно и была сильной. Храм закрыли в декабре 1940-го, возвратили верующим в октябре 1941, с тех пор открыт. В конце 1990-х религиозная жизнь деревни практически прервалась: не хватало грамотных служителей, певчих и прихожан. В 2000-м руководство общины решило не проходить перерегистрацию в Минюсте. Поэтому общину сняли с регистрации. Община лишилась легального статуса, но храм по негласной договоренности между администрацией и верующими оставался открытым.

Сегодня службы по благословению настоятеля Санкт-Петербургской Невской общины ведет 34-летний председатель общины Денис Ермолин и чернец (монах) Василий. Денис с детства знал, что он старовер. Он вырос в Печоре Республики Коми, но там не было храма, а, когда переехал в Петербург, стал посещать службы, влился в общину. В Петербурге он поступил в магистратуру филфака СПбГУ. Потом пошел в аспирантуру в Кунсткамере, где защитил кандидатскую и работает ученым секретарем. Мечтает, чтобы община нашла наставника, хотя местные называют его «попом», значит – признали.

Полномочия председателя и «и. о. наставника» Денису достались по наследству от его друга Вячеслава Миховича – старовера-энтузиаста из Петербурга. Вячеслав в 2011-м заинтересовался деревней Лампово: постарался выяснить статус храма, земли, общины. Многие документы были утрачены. Общину удалось вновь зарегистрировать в 2015-м.

Миховича избрали председателем и благословили вести службы. А вести их было некому: на клиросе пели три бабули. Вот Вячеслав и попросил Дениса помочь несколько лет назад. Подтянулась молодежь из Петербурга. Сейчас, по словам Дениса, на Пасху приезжают 50 человек. Это жители окрестных деревень, Гатчины, несколько местных староверческих семей.

Деревня Денису понравилась. Он с женой стал думать о даче: купили в Лампово дом XIX века в 2018-м. Дом Ермолиных – памятник регионального значения, раньше он принадлежал стеклодуву Адольфу Герингу. У хозяев есть документ на 192 страницах, где разъяснены обязанности владельца. Например, требуется сохранять «элементы декора». О помощи государства Денису ничего не известно. При этом, сокрушается он, дома в деревне горят. Часто из-за неблагополучных жильцов…

Прежние хозяева его дома жили, как и многие в Лампово, не бедно, даже широко. На чердаке пылится дореволюционная бутылка «Вдовы Клико», белеет дамский корсет. И это не роскошество отдельной семьи. В начале XX века в Лампово имелось свое фотоателье. Денис смело ступает на ветхий балкон и мечтает его когда-нибудь восстановить. Пока Дениса с семьей нет, дом не пустует: там живет монах  Василий, а чтобы даром времени не терять, реставрирует богослужебные книги и иконы.

Храм без хозяина

Никольская церковь построена в конце XIX века. Летом прошлого года Денис завел группу «ВКонтакте», где рассказывает о жизни общины, объявил о сборе денег на поддержание храма. Организует экскурсии. В планах – Инстаграм. Говорит, пожертвования поступают регулярно. Удалось крест подправить, кровлю, маковку.

— Община легально арендует землю, а храм до недавнего времени… никому не принадлежал, хотя там проводятся службы. Мы несколько лет боролись за то, чтобы узаконить наше пребывание в храме. Дело в том, что чиновники не видят в нашей общине, образовавшейся в 2015 году, правопреемников исторической общины, – говорит Денис.

В общем, доказать, что староверы в церкви не рейдеры, было не так просто.

— Мы в процессе оформления документов на Никольскую церковь, – рассказывает Денис. – В администрации поселка Дружная Горка (наш муниципалитет) несколько лет назад предложили следующее: поскольку чиновники не могут передать нам храм напрямую, на год церковь признается бесхозной (нет организации, которая бы могла легально претендовать на нее). Впоследствии по решению суда церковь передается под управление Дружной Горки, а администрация нам – в оперативное управление или собственность. Их смущает, что община долгое время существовала без легальной регистрации. Получается, это единственный легальный механизм. У нас джентльменское соглашение с чиновниками. Прошло три судебных заседания, последнее было в ноябре прошлого года. Сейчас храм – в ведомстве Дружной Горки.

По словам Ермолина, работа по передаче староверам церкви идет. Но пока они посещают свой храм на птичьих правах.

Гедонист и искушение

В Лампово прихожане в основном пожилые женщины. Учительницы. Воспитательницы, библиотекари. Часто люди приезжают в родные места семьями, как Марина – руководитель общественной палаты Ленинградской области. А порой радуют визитом и редкие гости.

Круглолицый 44-летний Дмитрий Макушин в льняной черной косоворотке перебирает черную лестовку (четки для подсчета молитв из ткани или кожи). Он в Лампово набегами. Дмитрий приехал в Петербург с Урала в 2004-м. Говорит, переехал в Питер, потому что «были мечты заработать деньги – и они сбылись».

Работал следователем по особо важным делам сначала на Урале, потом в Питере. Сейчас занимается частными юридическими консультациями. У него в Петербурге был ночной клуб – подарил своей подруге. Широкий жест.

Дмитрий говорит, половина рода – староверы, другая половина ушла в «никонианскую церковь». Строгая староверка – его бабушка, но в детстве семье были более свободные порядки. Жизнь Дмитрия складывалась весьма неоднозначно.

— Это же генетическая память! Меня тянет! – объясняет он свои религиозные взгляды.

На тяжелой ладони синеет татуировка, наличие которой Дмитрий объясняет так: как у человека, служившего во флоте, может не быть татуировки, причем не только на руке?!

— Раньше жили вольно, – вспоминает он свое прошлое. – И пили, и курили, и блудили, и плясали. А сейчас ничего – тишина. Человек не меняется. Сейчас качество наслаждений поменялось на более высокий уровень.

Дмитрий говорит, раз грешили все, значит, и ответственность за грехи общая. А «тишина» у него случилась после 33 лет. Пошел Дмитрий в староверческий храм. Объясняет тем, что «тянет вибрация молитв». Он с гордостью рассказывает о коллекции родовых икон и сообщает, что не готов давать свои иконы Музею истории религии, считая, что у местных сотрудников «нечестивые руки». О женщинах отзывается как домостроевец-радикал экстремистского толка:

— Женщина глупа, невоздержанна, истерична, по крайней мере те, которые мне попадались. Я только несколько умных женщин видел.

«Религиозную вибрацию» женщина, по словам Дмитрия, не чувствует, в отличие от него, поскольку эта способность «передается по роду». Он вообще мир воспринимает «вибрационно». Предпочитает Шуберта и Шопена. В поисках умиротворения читает Пушкина, может и Ахматову с Цветаевой процитировать.

— Смысл жизни – в получении удовольствий от любви, веры, музыки и так далее. Все должно быть эстетично, – поясняет Дмитрий и добавляет: – А еще спокойная совесть!

Он понимает, что его позиция не вполне совпадает со староверческой аскезой. На службу в храм непременно приходит в косоворотках, которые коллекционирует. Сегодня в черной – для стройности. Любит оперу, слушает классику в филармонии в России и за рубежом. Знает, что театр – это искушение и староверу туда ходить негоже. По правилам старовер должен сторониться увеселений типа кино, театров, ресторанов. Но правила – одно, жизнь – другое.

На службу в Лампово с Дмитрием приехал его земляк Никола (в миру Сергей) – певчий. Он осудил знойный парфюм своего друга как «искушение». На критику Дмитрий отвечает тем, что живет по логике Канта, который «признавал антиномии». Приводит в пример боярыню Морозову – ревнительницу древней веры, но жившую на западный манер. Никола мыслит менее либерально. Он служит в разных поморских общинах, ухаживает за могилами единоверцев, делает надгробия. Кормит бездомных и их собак.

Санитар деревни

Ламповских староверов очень мало, рассказывает Денис Ермолин. В основном немолодые люди. Скромный приход существует за счет тех, кто живет неподалеку или приезжает в окрестные дачи. Мысли о переезде в Лампово посещают петербургских староверов. Храм открыт, активность вокруг наличествует – это увеличивает энтузиазм. Многие спрашивают у Дениса, сколько стоит дом. По его словам, простой дом и 15 соток земли – миллион рублей. Денис говорит, деятельность староверов у местных иноверцев отторжения не вызывает.

В деревне много дачников-горожан, есть и энтузиасты, которые жили в Ленинграде – Петербурге, но в старости вернулись в родную деревню. Как, например, 73-летний Евгений Георгиевич Платонов, бывший геолог. У Евгения Георгиевича, как и Дмитрия, проснулась «генетическая память», возможно, она же определила привычки: он не курит. Постится. Дети Платонова не староверы, но относятся к его выбору с уважением.

В Лампово Евгений Георгиевич поселился в родовом голубом домике, собирает травы, грибы, ягоды и вполне счастлив. Он – «санитар деревни»: распиливает, убирает поваленные деревья. Ламповский родник, к которому не зарастает народная тропа, – его рук дело. Евгений Георгиевич прорубил скважину, установили 3 года назад трубу, получился ключ, из которого люди берут воду. Был он и пионером, и комсомольцем. А сейчас вернулся к корням, правда, не считает себя типичным старовером, но старается «вписаться в обряды». Говорит, не готов отказываться от крещенских купаний, демонстрируя «национальную солидарность». Купания на Крещение у староверов осуждаются. Не принимает Платонов и строгости с посудой. Мечтает о музее в Лампово, экспонаты для которого складирует в своем доме на чердаке. Там вещи его семьи.

Скит для юродивого

 Помогает Денису вести службы 27-летний чернец Василий. Он, в отличие от многих, о генетической памяти не говорит, выбирал свой путь 10 лет. Шесть лет назад принял крещение в старой вере. Тогда же решил стать монахом. Он подчеркивает: привлекли не обряды и история, а учение. Говорит, именно старая вера дала ответы на вопросы о христианстве.

— Все смотрят на внешнюю сторону: ритуал, обряд. И сами староверы часто действуют по инерции, по примеру отцов. Кроме обрядовой части, есть и смысл учения. А он нередко у многих на заднем плане, – опустив глаза, говорит Василий.

Голос у него сильный. Да и выглядит колоритно: высок, тонок, бородат, вытянутое лицо «не нашего времени», светлые глаза. Прохожие такого мужчину, ясное дело, не пропускают. Реагируют по-разному, обычно попутчики в поездах стремятся вступить в антиклерикальный диспут с «попом» в засаленной скуфье и выношенной шинели, плохо понимая, с кем говорят. Кто-то просит благословения, кто-то грозится нанести увечья «зажравшемуся попу».

В дипломе монаха написано «художник-оформитель». Он же «художник-реставратор». Говорит, жил на шабашки, подаяния, ну и медь, если плохо лежала, пристраивал. А сердобольные люди часто совали деньги долговязому тощему парню. Сейчас живет на милостыню, иногда разгружает машины, читает каноны и псалтыри по просьбам прихожан. Признается, что такая жизнь дается ему совсем не просто. Василий в миру тоже пожил – у него было три невесты.

— Последние четыре года я бродяжничаю, – рассказывает Василий. – Я сбегаю от жизни, потому что я не умею жить: начинаю грешить и тонуть. Потому пытаюсь заняться душевным спасением. Это социальное бегство. От греха. Чтобы стать христианином, этим надо жить. Хочу душевного и физического покоя. Поэтому стал монахом. Мне не хватает сил сохранить спокойствие в миру. Семья, бедность и богатство покоя не дали.

Чернец планирует построить скит в Карелии, чем уже занимается, и поселиться там. Ему помогают строить единоверцы, земля оформлена на одного из них. Деньги, говорит, приносят подаяния и шабашки. Длинные пальцы Василия разбиты физической работой.

Религиозные суеверия Василия раздражают:

– Советуйся со старцем! О чем? О супружеской жизни со старцем-девственником? Эти суеверия отдаляют нас от христианства. Псевдодуховность. Не обряд спасает, а жизнь по-христиански. Я стал другим человеком. Был веселым, безответственным, резким. А стал более добродушным и менее эксцентричным. Я социальный самоубийца и этому обществу совершенно не нужен. Потому и стараюсь удалиться. Понимаю, что в скиту из ада не выберусь, но надеюсь спасти свою душу. Я счастлив!

Молодой монах считает себя отчасти юродивым. Далеко не все староверы с пониманием отнеслись к его стремлению стать монахом: кто-то обрадовался и поддержал, кто-то ревниво и настороженно покосился, считая, что Василий посягает на «сакральную тайну для избранных».

О чем молчат в Лампово

Есть у симпатичной деревни своя болевая точка – не до конца изученная военная тема. В Википедии со ссылкой на книгу историка Игоря Ермолова сказано, что из местных в Великую Отечественную был сформирован отряд из 200 коллаборационистов.

— Военная тема до сих пор закрыта в воспоминаниях местных старожилов, правда их уже не осталось. Все потому, что в деревне размещалось несколько важных военных организаций 18-й немецкой армии, штаб которой был в соседней усадьбе «Дружноселье», например, школа разведки. Жители так или иначе были связаны с этими организациями – всем хотелось выжить! Поэтому после войны многие ламповцы пострадали из-за этого, кто-то даже был отправлен в лагеря, – говорит краевед Андрей Бурлаков.

Денис с негативными отзывами о Лампово сталкивался нередко и надеется реабилитировать репутацию деревни.

– Все упирается в изданную в Мюнхене работу немецкого офицера русского происхождения Карова, на которую все ссылаются, – объясняет он. – Я нашел книгу историка Антона Посадского. Он пишет об отряде Абвера в Лампово, но не говорит, что подразделение состояло из местных. Книга Карова в крупных библиотеках находится в фонде спецхрана, но ее удалось отснять в одной из частных библиотек. Каров пишет, что вербовка в агенты началась среди военнопленных и местных жителей с территорий, занятых 18-й армией, так что в октябре 1941-го из них был сформирован русский отряд, а к Рождеству 1941-го в Лампово при штабе 18-й армии стояла «русская рота в 200 штыков». Ни слова о ламповцах. В других источниках сказано, что формировали коллаборационистские отряды из военнопленных советских солдат, которые содержались в концлагерях. В Лампово действительно был штаб Абвера. Сначала штаб располагался в Сиверской. Но Сиверская попала под наблюдение советской контрразведки, Абверу нужно было удалиться – выбрали Лампово. Местные мужчины к этому времени были призваны на фронт. Из кого отряд было собирать?! Из военнопленных. Да, в Лампово размещалась школа немецких разведчиков, но таких школ под Гатчиной было полно! Местных женщин и детей в 1942-м угнали в Литву, Германию. Одна прихожанка у нас была в Бухенвальде, другая – в Дахау. После войны они вернулись в свои дома. Если бы это была деревня коллаборационистов, им бы позволили вернуться?! Более того, в 1946-м в Лампово зарегистрировали староверскую общину. Местные об активном коллаборационизме не знают: говорят, сроки получило всего несколько человек: две девушки за то, что с немцами на танцы ходили, женщина работала в штабе переводчиком, одного паренька под дулом автомата заставили показать укрытие партизан. А вот участников войны в Лампово было достаточно.

**

– Древняя благочестивая Русь – миф, – улыбается Денис Ермолин. – Сегодня у нас есть консервативная молодежь, которая хочет строгости. С другой стороны – либералы были всегда. Вспомните купцов Рябушинских, Кокоревых и фотоателье в Лампово.

Староверы твердят: «Мы разные», и, похоже, многие из них устали от рамок лубочных стереотипов, которые мешают увидеть в них и в их религиозном выборе живое и человеческое, а не фольклорное. А деревня живет, пока молодые и старые старообрядцы ее любят и знают, как и свою веру.

Мария Башмакова, специально для «Фонтанки.ру»

© Фонтанка.Ру